Федерико Феллини сегодня 100 лет, из них он прожил чуть меньше 74-х, поставил за это время 20 полнометражных фильмов общим метражом в 39 часов 45 минут, и все эти цифры выглядят так странно, так не вяжутся с его именем. Оно, имя это, давно уже стало иконой и клише, оно означает тип — искусства, образа, автора, — а не конкретного режиссера с фильмографией, методами и конкретикой художественных решений. Есть феллиниевский гротеск, феллиниевский карнавал, феллиниевские персонажи — и феллиниевская свобода творчества, и что все это означает, пусть приблизительно, внятно даже тем, кто никогда не интересовался итальянским авторским кинематографом 1950-80-х гг., да и не слыхивал о таком важном культурном явлении. Феллини — вероятно, не самый «любимый» режиссер в истории кино, будь то зрителями или коллегами: и для тех, и для других он слишком уж является только самим собой. Первые могут посмотреть «Похитителей велосипедов» или, наоборот, «Титаник», нимало не задаваясь вопросом о том, кто такие Де Сика и Кэмерон, чем еще они славны и что их отличает от всех тех остальных, кто не Де Сика и не Кэмерон. Вторые могут посмотреть «Гражданина Кейна» или «Крестного отца» и перенять внимание к детали, ракурсу и мизансцене, оставшись при этом чужды эстетике Уэллса или Копполы. Но нельзя получить удовольствие от фильма Феллини, кроме как приобщившись к миру Феллини: такому другому, такому не своему. Нельзя чему-то научиться у фильма Феллини и не стать при этом немножко Феллини самому. Он слишком автономен, слишком сам по себе. Его имя — слишком собственное.