Женщины в русских селеньях были, есть и будут. «Слабый пол» никогда не довольствовался в наших краях вторыми ролями, притом что русская культура от феминистских идей далека, а словом «гендер» иные искушенные в науках и искусствах россияне даже знают, как ругнуться. В мире изящного известны чудесные писательницы, художницы, актрисы, а также те, кого одни по старинке называют музами, а другие прочат в боевые подруги. Кем бы стал в литературе, например, Владимир Набоков, когда бы при нем не было супруги Веры? Какой была бы «Война и мир» без Софьи Андреевны, не только переписавшей набело значительную часть романа, но и редактировавшей отдельные эпизоды?

Гала — боец бессмертного полка художниц-авангардисток, которых нелепо и звонко окрестили «русскими амазонками». Кто бы знал, при чем здесь амазонки, но, по душе нам это определение или нет, сложно спорить с тем, что без этих художниц истории искусства двадцатого века нет. Гала не имела непосредственного отношения ни к русскому кубофутуризму, ни к раннесоветскому экспериментальному искусству. В 1916-м, поехав поправить здоровье на швейцарский курорт, она познакомилась с Полем Элюаром — будущем сюрреалистом первого призыва, — и вскоре несмотря на все препоны, которые чинила Первая мировая, вышла за него замуж. У них родилась дочь Сесиль. Брак их достаточно долго был счастливым, правда, на особенный лад. По мере становления сюрреалистского движения Галой увлекся другой его член Макс Эрнст — впрочем, это не стало помехой уже сложившейся семье. Элюар, Гала и Эрнст зажили вместе, в те годы так было модно — вспомним Владимира Маяковского, Лилю Брик и Осипа Брика, а с ними и прекраснейшую «Третью Мещанскую».

Втроем сюрреалистской семье не суждено было долгое счастье. В конце двадцатых в Галу влюбился Сальвадор Дали, и вскоре сложился новый, на этот раз фантастически прочный союз. Дали и Гала не расставались более полувека, их разлучила только смерть художницы в 1982-м. Завидное постоянство не ограничивало ее в новых, побочных увлечениях. Хотя ее личная жизнь была по-прежнему нескучной, Гала была для Дали совершенной собеседницей, моделью, вдохновительницей многих замыслов, альтер эго, куратором, промоутером и бессменным вампиром-распорядительницей, готовой предоставить свои услуги в любое время суток при любых обстоятельствах. Дали ее боготворил, что нашло выражение и в его работах, и в его сюрреалистских выходках, и в его прозе. Обе его книги — «Тайная жизнь Сальвадора Дали» и «Дневник одного гения», — оммажи той, без которой его творчество едва ли бы состоялось, не говоря о том, что они скомпонованы, отредактированы и спродюсированы его женой-наставницей. Брак их был заключен ни больше ни меньше в Ватикане. Урожденная Елена Ивановна Диаконова — таковы паспортные данные Галы, — была по вероисповеданию православная, хотя в излишней набожности ее сложно было уличить. Не сказать, что воспитанный отцом на идеях атеизма и ницшеанства Дали был истовым католиком, но, по всей видимости, обоим было лестно получить разрешение на брак у Папы Римского Пия XII. Что и говорить, невероятна и удивительна судьба родившейся в Казани девушки! Отец ее рано ушел из жизни, и она воспитывалась в семье известного московского адвоката Дмитрия Ильича Гомберга. Во время учебы в гимназии общалась с сестрами Цветаевыми. Знаменитая поэтесса посвятила ей одно из ранних стихотворений. О ней заходит речь в воспоминаниях Анастасии Цветаевой.

Музей Фаберже уже привозил в Петербург Дали, привозил и экспозицию, посвященную другой известной авангардистке — спутнице Диего Ривера Фриде, так что нынешний проект умножает успех предыдущих. Публика топчется в очереди перед входом во дворец даже под проливным дождем. Кажется, последний раз такой отчаянный интерес был зафиксирован в доковидные времена на Айвазовском в корпусе Бенуа и на Серове в Третьяковке. Страждущие не будет разочарованы: к нам привезли и хиты (ту же «Атомную Леду»), и редкие ранние сюрреалистские портреты Галы, и поздние стереоскопические панданы, и эскизную графику, и иллюстрации к «Песням Мальдорора» Лотреамона. Гала так или иначе , — хотя бы ассоциативно или намеком, — присутствует во всех этих произведениях.

Выставка достаточно полно рассказывает об этом диковинном сюрреалистском симбиозе — эксцентричном, не знающем приличий, длинною в жизнь. История Дали и Галы так и просится в блокбастер. Собственно, она и проживалась на потребу публики и, конечно, к ее пущему возмущению. Это медийный роман, и какой роман! За те полвека, которые было дано этой любви, успело смениться два, а то и три поколения зрителей. В этом эпическом медиаповествовании произведения искусства — сопутствующие элементы. Их и показывают в Музее Фаберже как часть аттракциона выхваченными точечным светом ламп в темных залах. Дорогущее экспозиционное освещение превращает живопись в мерцающие панели, а графику — в лайтбоксы. Не все картины от этого сильно проигрывают — Дали не был выдающимся живописцем. Рисунки, к счастью, это почти не искажает, — как раз в графике, особенно в книжной иллюстрации, художник был интереснее всего и иногда неповторим.