«Прошлое, как нам неоднократно повторяли, чужая страна, где все по-другому», — цитирует классику Джулиан Феллоуз. И немедленно принимается с этим спорить. В конце концов, Джулиан Александр Китчнер-Феллоуз, барон Уэстстаффордский, обладает слишком длинным именем, чтобы без борьбы прощаться с прошлым. Феллоуз — автор книг, сценариев фильмов и сериалов, где прошлое оказывалось вечно длящимся, растянутым во времени героев «Госфорд-парка», «Аббатства Даунтон» и даже «почти совсем» современных «Снобов». «Белгравия» — еще один роман о прошлом, ставший, наконец, телесериалом — для которых, собственно, это умение «тянуть время» предназначено как нельзя лучше, это их родовая черта.

«Белгравия», действие которой начинается в 1815 году, подтверждает: Феллоуз никогда не претендовал на наследие Джейн Остин. Ему довольно было и Теккерея. (Автор этих строк уведомлен о том, что оба писателя — великие и почитаемые классики английской литературы, а многотомные собрания Уильяма Теккерея объективно ценятся даже выше пяти законченных книжек мисс Остин. Но забыть о том, как Теккерей, помогавший в свое время автору «Гордости и предубеждения» обосновываться в литературном мире, позволил себе намекнуть, что его протеже, несомненно, стоило бы пожертвовать своим литературным даром, как только ей на жизненном пути попадется какой-нибудь подходящий «мистер Томкинс», — это забыть невозможно. Мизогинное прошлое — не только настоящее — тоже имеет свойство длиться. Ми, как говорится, ту.)

Однако тут есть некоторая проблема: пространство сериалов Джейн Остин (в том фамильярно-постмодернистском варианте, где она превратилась в «тетушку Джейн») пока выигрывает у Теккерея с разгромным счетом. Дело не только в том, что «Гордость и предубеждение» (как и прочие ее романы) экранизировались неоднократно — тогда как многотомный Теккерей должен довольствоваться преимущественно «Ярмаркой тщеславия» раз в двадцать лет. Дело в том, что соответствующий сегмент сериальной продукции — историческая костюмная драма, вариант для дам (то есть с непременным романтическим воодушевлением), — базируется на колоссе британской экранизации «Гордости и предубеждения» 1995 года. Иными словами, у вас либо есть мистер Дарси (он же Колин Ферт) в мокрой белой рубашке — либо нет. И уж если нет, то все будет не то.

Так было «всегда» — в сколько-нибудь активной памяти производителей английских сериалов было именно так. Успех классических экранизаций можно было измерять в «колинфертах». Но тут случилась осечка. Сам Эндрю Дэвис, сценарию которого та самая экранизация «Гордости и предубеждения» обязана львиной долей своей популярности, допустил досадный промах. Он, пользуясь правом чуть ли не прямого наследника, сделался автором нового сериала «Сэндитон» — по оставленным Джейн Остин наброскам. Классический расклад характеров, «предубеждений» и прочего был соблюден, костюмы для денди пошиты, цилиндры наготове, коварство нарядилось в кружева, любовная линия намечена не без изящества и даже — по старой преданной памяти — имелась сцена, где героиня застает героя во время купания. Совершенно голым — все-таки с начала XIX века 1995 года до начала XIX века 2020 года прошла четверть века. Но, как выяснилось вскоре, публика не простила Дэвису ни откровенного зубоскальства (в том числе над его собственными достижениями), ни исторических вольностей — даже на уровне норм поведения и этикета. Вернее — особенно на этом уровне. Оказалось, что «приближать к современности» героев прошлого (даже вполне условного, ностальгически выдуманного прошлого) стоит с большой осторожностью. Даже самая простодушная публика предпочитает видеть на экране старомодную воспитанность, а не собственную равнодушную расхлябанность. «Чувства», которые должны — по мнению авторов насильственно осовремененных исторических драм — объединять героев прошлого с современным зрителем, в расчет, как ни странно, не берутся. Ну, все любили, все страдали, все умрут — кому какое дело. А вот как правильно пройти мимо, как именно поднять глаза и на сколько дюймов можно подпрыгнуть, получив заманчивое предложение, — вот это стоящее зрелище. В конце концов, костюмный сериал — повод для любования бытовыми подробностями, гимн «культуре повседневности», а большие чувства и философские идеи там идут в цену серебряных ложечек и вышивки на скатерти. Иначе на ВВС и ITV пришлось бы держать в штате дюжину Стэнли Кубриков. Но это ведь вряд ли.

Так вот «Белгравия» выходит на экраны как раз в тот удачный момент, когда монополия условно «джейностиновской» традиции готова пошатнуться даже в давно присвоенный ей период прошлого. Сериал начинается с «того самого» знаменитого брюссельского бала 1815 года у герцогини Ричмонд, описанного, в частности, Теккереем в «Ярмарке тщеславия» — отозванные прямо с бала офицеры отправлялись на битву с Наполеоном под Ватерлоо. Режиссер Джон Александр, ставивший на телевидении «Разум и чувства», «Маленький остров», etc., опытен и умеет принимать правильные решения. Поэтому начало «Белгравии» похоже на подготовку к балу: «Ах, что же мне надеть на Ватерлоо? — Только не розовое в цветочках, умоляю! Розовое ты надевала на Битву народов!». Но если требуется отвлечься на минутку от розочек, проявить немного исторического сострадания, «подпустить режиссуры», то отчего бы и нет: приказ получен — и молодые офицеры в красных мундирах начинают кружиться со своими партнершами в замедленной съемке. Повременить с разлукой хоть на минутку, потому что дальнейшее и вправду произойдет слишком быстро — и с Наполеоном, и с этими юношами в красных мундирах.

Дальше нам примутся рассказывать о любопытной судьбе «новых денег», строительного магната и «воротилы бизнеса» Тренчарда, начинавшего армейским интендантом. Он и его семья получают возможность поселиться в фешенебельной Белгравии бок о бок с представителями аристократии — это неловкое, но чрезвычайно богатое на драматические коллизии и бесконечные взаимные колкости соседство. В истории появятся соблазненные и покинутые девицы, пропавшие и обретенные наследники, коварные аристократы и злонамеренные плебеи, девы в беде и слуги на подхвате, словом все, как полагается. Феллоуз не впервые пытается уравновесить происходящее наверху и внизу социальной лестницы, поэтому роль, быт и характеры слуг в «Белгравии» ничуть не менее занятны, чем пылкие чувства высшего общества.

Главной героиней — и это необычно для сериалов подобного рода — оказывается миссис Тренчард, которую играет великолепная комедийная и недооцененная драматическая британская актриса Тамсин Грег. Ее героине должно быть хорошо за пятьдесят, она дочь школьного учителя и преданная супруга богатого выскочки, раздираемая противоречиями, которые могут обеспечить порядочной женщине хорошее воспитание и новые семейные амбиции. Анна Тренчард — воплощенный здравый смысл, агент равновесия, «тетушка Джейн», если бы та дожила до шестидесяти. Ее оппоненты и визави — ее ровесники (зрителю обеспечен парад превосходных английских актеров от Тома Уилкинсона до Харриет Уолтер). Это история прежде всего о взрослых, о тех, для кого рефлексия предпочтительнее страстей, а едкость диалогов важнее романтических пауз. «Белгравия» «почти совсем» попытается обойтись без «эффекта Дарси» (хотя любовная линия там без изъяна), балансируя между сатирой и драмой о героях, которые живут прошлым. Все вместе, пожалуй, вполне может оказаться надежным способом эскапизма, отчаянно трусливого и бесстрашно ностальгического прыжка в далекое несуществующее прошлое, где «доводы рассудка» ценились выше жизни, прожитой бурно и впустую. Выход этого английского сериала, как и прочих равных ему, а то и превосходящих по художественному качеству, даровал своим зрителям повод сидеть дома под пледом. Тем ценнее он сейчас, когда дом и плед — так по-английски — сделались нашими самыми спасительными спутниками.