Было совершено много ошибок в духовном смысле, но и опытов тоже много. Всматриваясь в свои старые работы, я понимаю, что многие из них сейчас для меня — пустой кокон, изжитый и ценный только как память. После каждой выставки я провожу работу над ошибками: вижу, где была искра, а что оказалось ненастоящим, и в эту сторону я снова не пойду. Я благодарен ошибке: как и весь травматический опыт, она создает глубину и объемность. Мой подход к тому, что я делаю, остался подходом того импрессиониста, который выходит на природу с этюдником, — я знаю, что есть момент, когда лучше ничего не трогать, а просто поблагодарить за то, что увидел. В последнее время я довольно мало работаю как ваятель с материалом: мне кажется, можно действовать чище. Я повзрослел, задаю себе все более серьезные и прямые вопросы и беру такие же материалы, например бронзу. Творчество доходит до той границы, когда начинается молитва, и начинает просто быть, так что ничего не нужно фиксировать. В процессах должна быть легкость и прозрачность, которая стоит многого и дается с трудом. В итоге материал для меня — я сам, который не справляется с тем, чтобы до конца выявить эту тонкость.