Окно, как теперь оказывается, Петр I открыл не только в Европу, но заодно и в Китай. Альгаротти недосмотрел. Или стоит даже думать, что великий реформатор начинал с того, что налаживал новые контакты не с западными соседями, а как раз с теми, кто, как не раз показывала история, гораздо ближе русским. Индия, Персия, Китай интересовали императора, когда он еще не помышлял о новой балтийской столице, как торговые и политические партнеры. С тем же Китаем, например, договор о взаимовыгодном сотрудничестве был заключен Ф.А. Головиным за полтора десятилетия до основания Петербурга. Хотя тогда еще не звучал клич поскрести русского, чтобы найти татарина, азиатскость России во времена Петра была само собой разумеющимся. И западничество Петра было прежде всего радикальным жестом азиатского самодержца. Европейцы из нас, прямо скажем, выходят ни туда ни сюда, половинка души в Калининграде, половинка — во Владивостоке. А вот славянофилов, полутораглазых стрельцов, евразийских провидцев и жрецов Софии в здешних краях всегда было хоть отбавляй. Так что начать празднование 350-летия со дня рождения Петра I, панически боявшегося старорежимной Москвы, но воспитанного именно в ней и самой своей борьбой с властью Московии пожизненно привязанного к русской азиатщине, очень даже кстати. Не говоря уже о том, что такой поворот слишком хорошо известного — особенно на брегах Невы — сюжета нетривиален.

Кроме Эрмитажа, между прочим, мало кто вспомнил о 350-летии. Не до Петра, что ли, стало уже? При этом эрмитажный выставочный марафон, как всегда, задуман с размахом. Пять лет назад на протяжении целого года в музее шли выставки, посвященные истории Эрмитажа во время революций 1917-го. Тогда тоже все оробели, т.е. конференции и семинары, посвященные столетию событий 1917-го, конечно, были проведены, но для широкой публики никто так и не придумал, что можно было бы в связи с этим еще не так давно всенародным праздником показать или рассказать.

Петр I — не такой заковыристый сюжет. Совсем заезженный, да, особенно в наших ингерманландских топях, но зато смотрите, как живо и неожиданно рассказана на юбилейной выставке его история. Петр I действительно видел в Китае если не союзника, то державу, с которой необходимо было установить новые границы и правила караванной торговли. Возможно, в этом его убедили европейцы во время одного из путешествий русского царя в Европу. Китайщина уже тогда начала входить в моду. Российскую миссию в Пекин, перед которой ставилась цель установить с Поднебесной торговые отношения, возглавил нидерландский купец и путешественник Избрант Идес, живший одно время в Москве, в немецкой слободе. С теплым, сердечным письмом от Петра I императору Канси, приветливый и задушевный тон которого на иного из нас нагнал бы панический страх, он отправился в Пекин. Там он провел несколько лет: был удостоен аудиенции у императора, получил гарантии сотрудничества и положил начало импорту китайской роскоши в Россию. Драгоценные камни, шелк, лак и фарфор — шик по-китайски у нас полюбился не меньше, чем в Европе. На выставке можно увидеть шелковые одежды, рисунки и гравюры на шелке, разумеется, китайскую фарфоровую посуду и многое другое, что нам известно или могло бы быть известно, но не связывается напрямую с делами и свершениями славных дней Петровых. Здесь же показаны приобретения, сделанные по наущению императора в Поднебесной. В пароксизме шоппинга Петр I был торжественен и чуден, бессмыслен и беспощаден — любой посетитель той же Кунсткамеры, начало которой положила приобретенная Петром коллекция монстров и диковин, собранная Рюйшом, может легко в этом убедиться.

Дорогущие китайские шелка, на которых в те времена можно было сделать целое состояние, в России полюбили. Их использовали для отделки интерьеров, обивки мебели, пошива нарядов для знати, а также как материал для графических изображений и даже для шитья флагов и знамен полков. При Петре I их стали шить из китайского шелка с орнаментами в виде растений, облаков, драгоценностей и лент. Китайский фарфор тоже пошел в дело. После возвращения императора из одного из путешествий по Европе в столичных аптеках появились китайские сосуды из фарфора, на которых был изображен двуглавый орел. До России доехали даже такие раритеты, как «машины на колесах» — заводные игрушки, которыми славилось Срединное царство. Император Канси основал на территории Запретного города часовую мастерскую, в которой изготавливались часы и механические диковины. Несколько дорогих курьезов были переданы в подарок Петру I с посольством Льва Измайлова, вернувшимся в Петербург под занавес петровского правления. К нынешнему юбилею были отреставрированы три игрушечных всадника. Более трех столетий спустя их вновь можно завести ключом, всем на радость.

Одним словом, на выставке царит невероятное разнообразие. Осознать, что все это — дело рук петровых, непросто. Впрочем, собственно, в чем здесь загвоздка? И мореплаватель, и плотник, и академик, и герой, и архикнязь-папа Всешутейшего и Всепьянейшего Сумсброднейшего Собора, и закадычный друг Поднебесной, открывший окно в… (ненужное зачеркнуть).