Галерея, в залах которой мы видим сейчас выставку «Dream catchers/Cледуя мечте», представляющую работы почти 60 художников, — в буквальном смысле семейное дело. Недаром сокуратор проекта Борис Маннер предваряет рассказ о нем историями великих семейств, оставивших миру знаменитые собрания искусства, от Медичи до Морозовых и Третьяковых. Все это разные сюжеты, и здесь — тоже особый случай.

Ilona-K Artspace открылась осенью 2020 года сразу на двух этажах — втором и сороковом — принадлежащей миллиардеру Игорю Кесаеву Mercury Tower, став первой художественной галереей, устроенной в столичном небоскребе. Но явно не последней: в мире наличие арт-пространств в небоскребах, являющихся городской доминантой, — норма жизни. Статус именных многоэтажек гарантирует художественным галереям блеск и уровень клиентуры, а галереи, представляющие марочное современное искусство, служат, в свою очередь, этим зданиям неформальным украшением. Подобные галереи можно обнаружить в самых знаменитых высотках Нью-Йорка, Лондона или Токио — а теперь и Москвы.

Первая выставка в Ilona-K Artspace, «Утопая в цифрах» (название было взято из показанной тогда инсталляции Ольги и Олега Татаринцевых), посвященная жертвам репрессий и построенная целиком на материале мемуаров и работах отечественных концептуальных художников, четко заявила об интересах и вкусах хозяйки галереи Илоны Кесаевой, конечно же, не случайных — при том, что сама она для российского арт-рынка новый игрок.

Окончившая Лондонскую школу экономики и Институт искусств Sotheby’s, Илона Кесаева — старшая дочь Игоря Кесаева, владельца и президента группы компаний «Меркурий», и его жены Стеллы, известного мецената, учредителя и президента Stella Art Foudation. Самый впечатляющий раздел нынешней экспозиции демонстрирует как работы из коллекции Стеллы Кесаевой, которая в нулевые впервые привезла в Россию современное зарубежное искусство — произведения Алекса Каца, Энди Уорхола, Тома Вессельмана, Жана-Мишеля Баския, и устроила в Эрмитаже первую в России выставку Ильи и Эмилии Кабаковых. Помимо этого, Стелла — один из крупнейших коллекционеров работ отечественных концептуалистов, которых она в течение многих лет выставляет в России и на Западе. В том числе в качестве комиссара нашего павильона на трех Венецианской биеннале — в 2011, 1013 и 2015 годах, когда ее стараниями страну представляли, соответственно, группа «Коллективные действия», Вадим Захаров и Ирина Нахова.

Этот круг художников составляет один из двух разделов выставки, самый многочисленный и задевающий эмоционально. Другой ее раздел, как будто оттеняющий первый, но составляющий с ним единое целое, — на сороковом этаже. Он демонстрирует западное (в основном) искусство из собрания мужа Илоны Кесаевой Вячеслава Пивоварова — с него и стоит начать.

Большие цветные абстракции 1970-1980-х годов авторства ташиста Ханса Хартунга, доска для серфинга со слоганом, напечатанным на ней американским поп-артистом Эдом Руша, бутылка «Кока-колы», нарисованная (вручную, карандашом и чернилам) Энди Уорхолом, «Пустыня» Демиена Херста из его серии с «пилюлями» и яркие сюжетные, откровенные до провокации холсты Хелен Бирд, которые в последние годы собирает Херст, — все это сразу и однозначное определяет качество и суть собрания Вячеслава Пивоварова, бизнесмена и инвестора международного уровня.

Вот что мы о нем знаем: родился в 1972 году, в 1990-м поступил в Государственный университет управления, продолжил обучение в Американском университете в Париже, в 1995 году начал работу в банковской группе Ротшильдов, в 2002-м получил степень MBA в Стэнфорде. А вот что говорит о своем увлечении сам Вячеслав, воспринявший, по его словам, идею коллекционирования от Дэна Лоба, с которым работал в Нью-Йорке: «Упустив возможность покупки предметов искусства во время мирового финансового кризиса 2008 года, я «нажал на курок» в 2018-м».

Лучшего примера в этой сфере, чем Дэн Лоб, не найти: миллиардер, владелец хедж-фонда Third Point, одна из самых заметных фигур на Уолл-Стрит и обладатель известной коллекции совриска, он до недавней продажи Sotheby’s был одним из акционеров (14%) самого мощного аукционного дома и входил в его совет директоров. Не отрицая инвестиционную привлекательность такого искусства, Пивоваров признается, что ценовой потенциал — не единственный и не главный критерий, а покупает он то, что «вдохновляет и заряжает энергией».

Тут, пожалуй, нет никакого противоречия — и подобную экспозицию, одной из составляющих которой безусловно остаются панорамные виды, легко представить себе в небоскребе любой из просвещенных мировых столиц. Здесь обнаруживаются и мечтательные, заигрывающие с архитектурой печатные листы Тишка Барзанджи — художника родом из Ирака, прославившегося уже в Лондоне, где он живет последнюю четверть века; и служащие отличным фоном для селфи большие работы прославленного американца Ричарда Принса, активно эксплуатирующего рекламу; и яркие, фотографически подробные изображения калифорнийца Алекса Израэля, замеченного, как и когда-то Принс, в коллаборации с Louis Vuitton и чаще все эксплуатирующего морские пейзажи и собственный профиль. Последнее заметно и в работах, выставленных в Ilona-K Artspace.

Тут, кажется, важнее даже не то, что это искусство, купленное как инвестиция. Многие из представленных в экспозиции вещей и создавались как инвестиции, в чем тоже нет и тени уничижительной характеристики — художники работают, за работу надо платить. Залы, где выставлены эти вещи, представляют нормальную современную коммерческую галерею — чем больше будет таких мест, тем лучше для всех. Из показанного тут — но не из инвестиционной концепции — выбиваются отечественным происхождением разве что миниатюрный морской пейзаж Айвазовского, написанный, правда, в Биаррице, и тондо «Москва» (1976) давно живущего в Кельне концептуалиста Сергея Шаблавина, близкого соц-арту. Именно соц-арт (но не только его) мы обнаружим в продолжении выставки на втором этаже Mercury Tower.

Тут уже совсем не коммерческий проект, а скорее признание в любви. Многие из этих вещей мы знаем, видели на многочисленных выставках в Stella Art Foundation или где-то еще. Частично вещи из собранной Стеллой Кесаевой коллекции советского и постсоветского концептуализма демонстрировались в 2008 в Kunsthistorisches Museum в Вене и через год в венецианском Ка-Реццонико — идея показать миру, что у России в концептуальном искусстве был собственный путь, независимый от Запада, неоднократно Стеллой высказывалась и реализовывалась. Но с тех пор собрание заметно увеличилось — и некоторые выставленные сейчас приобретения не показывались никогда. Реализовано, наконец, давнее желание Стеллы показать все это публике в России — нет, не все, а лишь «небольшую, но яркую часть собрания моей мамы», как говорит Илона.

Всего в этом собрании около полутора тысяч произведений отечественных и зарубежных художников. Оценить его сходу позволяют хотя бы показанные сейчас портрет хозяйки коллекции, написанный в 2003-м Алексом Кацем, работа выдающегося концептуалиста Джозефа Кошута «Названное» («Искусство как идея как идея», 1967), холст Кабаковых конца 1990-х из серии, приписанной вымышленному Шарлю Розенталю, живописные работы Ивана Чуйкова, деревянные — Игоря Шелковского etc.

Непонятно, с чего начать этот впечатляющий список и чем закончить — здесь собрана почти полная история нашего концептуализма и то, что пришло ему на смену — от «Ностальгического соцреализма» Комара и Меламида начала 1980-х до сварных конструкций Ани Желудь поздних нулевых, от объекта из «Закрытой рыбной выставки» Игоря Макаревича и Елены Елагиной до рисованного портрета Рихарда Вагнера, повторенного в металле Дмитрием Гутовым. «Русское Marlboro» Александра Косолапова, DominoleumЮрия Аввакумова (одна из версий его Мавзолея Ленина, сложенного из костяшек домино), «парадные» бюсты Бориса Орлова, скульптуры Вадима Космачева, пластиковый «Ужин» Елены Китаевой из ее серии про еду, живопись Семена Файбисовича и Андрея Филиппова…

Масштаб и размах выставки сами по себе внушают оптимизм. Как будто вторя неоновой надписи Юрия Альберта «Kunst Macht Frei» (2006), если бы только она не была аллюзией на печально известную «Arbeit macht frei», венчавшую ворота Освенцима. В версии художника, конечно, больше надежды, однако искусство никому не гарантирует свободу — чаще как раз наоборот. Но создается искусство только свободными, — по крайней мере, внутренне свободными людьми.