Уже в статусе неординарной восходящей европейской звезды, после «Похождений повесы» в Экс-ан-Провансе и черняковского же «Салтана» в Брюсселе, не теряя психической и вокальной подвижности, ярости, яркости, кантилены и звонкости, Волков возвращается к Ленскому в Вене. Рядом с ним — Анна Горячева, тоже с опытом работы у Чернякова, меняющим артиста на всю жизнь. Ее Ольга не похожа на ту, что в исполнении Маргариты Мамсировой пронзительно не находила себе места в застольном мире московского спектакля. Она теперь становится едва ли не центральным персонажем, гипнотизируя цельностью, звуковедением, тембром и образом, от которого сводит зубы — и не выходит из него, кажется, даже на поклонах, словно экранная героиня Этторе Скола. Весь остальной каст — дебютанты Чернякова, но помня количество перемен в оригинальном спектакле, на этот счет можно было не беспокоиться. Няня Ларисы Дядьковой с пиковой партией Графини в прошлом — темна и прекрасна. Роскошный баритон с глянцевой фразировкой и ровным объемом во всех регистрах, Андре Шуэн без элегантной небрежности, скажем, Мариуша Квеченя органично и импозантно играет феноменального болвана. Димитрий Иващенко — замечательный Гремин, безликий манипулятор, бюрократичный лирик и провокатор, и ему нет нужды форсировать звук и тянуть ариозные жилы. Николь Кар — единственная артистка, о работе которой можно было тревожиться (она вошла в спектакль за три дня до премьеры, заменив заболевшую Тамуну Гочашвили) — превращается с чудесную Татьяну с мягким тембром, нюансированной фразировкой и большим очарованием. Здесь это не трудный ребенок, но милая барышня, которой на роду суждено сперва полюбить своего ричардсона (она старательно и выразительно примеряет и вызывает в себе и других нужные чувства), чтобы потом вырасти в достойного члена общества с травматическим прошлым и искусственным хохотком.