В основе сценария нового фильма Гая Ричи лежит блестящая бизнес-идея: у него на родине, в Англии, полно невозделанных угодий, принадлежащих разорившейся земельной аристократии. Выращивать там нечего, да и некому — Великобритания давно уже не аграрная страна. С другой стороны, существует ценная посевная культура, которая пользуется огромным спросом на рынке — а именно конопля. Что если совместить, поддержать финансовые силы угасающего дворянства и заодно сорвать «большой куш»?! Тогда видение Уильяма Блейка о Новом Иерусалиме на полях «зеленой Англии родной» будет воплощено в жизнь буквально — зеленой травы там может вырасти предостаточно (эту шутку про главный английский гимн в фильме обязательно пошутят). Сказано — сделано. Все совокупное «аббатство Даунтон», не морщась, берет деньги у Микки Пирсона, американца и бандита, то есть, тысяча извинений, джентльмена и бизнесмена, предоставляя ему взамен свои земли и возможность рисовать на экране карту острова, испещренную веселыми значками каннабиса. Микки играет Мэтью Макконахи, а его герои давно уже не из тех, кому отказывают.

В образовании Гая Ричи, в юности, как известно, исключенного из школы, вероятно, имеются пробелы, но в двух вещах он знает толк наверняка: во-первых, в траве, а во-вторых, в актерах. А теперь он почти признал, что не понаслышке знаком и с родовой аристократией. Это уже почти фильм.

Рассказать историю Микки, его друзей и врагов, совсем непросто — для этого режиссер меняет техники повествования, играет с ритмом, строит сюжетные ответвления, мудрит с флешбэками, обзаводится классическим «ненадежным рассказчиком» и «наблюдателем, наблюдающим за наблюдателем». Да не одним. В роли главного балабола, беспринципного журналюги, готового продать все и всех (даже — о, Боже! — результаты журналистского расследования!) — столь же импозантный, сколь и программно омерзительный Хью Грант. Он оформляет свой компромат на Микки в виде киносценария (каков затейник!) и пытается всучить свой товар правой руке босса Реймонду Смиту, то бишь Чарли Ханнему. Но из Ханнема плохой покупатель, зато смертельно опасный редактор: если он берется поправить рассказ (поначалу всего лишь, чтобы сбить непомерную цену), то слушатель (и зритель в зале) принимается верить именно ему. И тоже зря — блефовать, умалчивать и подтасовывать герой Ханнема умеет ничуть не хуже своего скользкого визави. Им есть, у кого учиться: в самом начале фильма Микки входит в пустой паб, заказывает пиво, через минуту раздается выстрел и его пиво покрывается мелкими брызгами крови. Уверить публику, что главный герой убит в первые же минуты, — почти то же самое, что подсунуть завиральный план выращивания марихуаны в старинных уважаемых поместьях.

«Джентльмены», о которых кто только не написал как о «возвращении Гая Ричи» (имея в виду старые добрые времена «Большого куша» и «Карт, денег, двух стволов»), — сами по себе пример мистификации: в той же манере и примерно с тем же набором персонажей из криминальной среды были сняты «Револьвер» и «Рок-н-ролльщик», просто они оказались провальными (хотя и занятными по-своему). Но обидно было бы числить самым главным достижением Ричи коммерческий успех совсем уж компромиссного «Алладина». Необходимость тряхнуть стариной стала вполне насущной.

Двадцать лет, прошедшие со времен лучших хитов, — срок немалый. Для режиссера и его героев — это новый рубеж возраста, новые ценности, иные возможности. Конечно, все стало гораздо лучше: деньги, убеждения, навыки, вкусы. Торжество дизайна в «Джентльменах», где каждый кадр продает роскошные интерьеры, предметы мебели и прочие штучки из глянцевых каталогов, — всего лишь следствие: теперь есть кому оценить баснословно дорогой виски, хорошие сигары, отменные костюмы, умопомрачительную обувь, есть кому поговорить о «Разговоре» Копполы и немодной, зато настоящей музыке. Это респектабельно, в этом есть класс, так ведут себя взрослые. Герои Ричи теперь — взрослые. Британский акцент в дизайне задает клеточка — такие костюмы носит Микки, и — что особенно остроумно — спортивные костюмы юных гопников и их фантастически положительного Тренера (его играет Колин Фарелл) — тоже в клеточку. Преемственность налицо, пусть и текстильная.

Но Ричи не то чтобы исключительно хвастается. Ему достает трезвости, чтобы взглянуть правде в лицо: да, его герои поумнели, нагуляли неотразимости, бросили курить, обзавелись здоровыми привычками, гуманистическими убеждениями (которые они озвучивают чаще, чем хотелось бы) и отменными манерами, и, кажется, даже сами поверили в то, что они — джентльмены. Они способны одной лишь тихой, убийственно убедительной интонацией заставить подчиняться себе невменяемую молодежь. Но если доведется гнаться за нахальным гопником по улицам, или попробовать остановить вирусное видео, запущенное молодыми безобразниками в сеть, — все, мы не догоняем. Дыхание сбивается, приходится браться за автомат. Но Гай Ричи — джентльмен, джентльмены не трусят: если уж гопники взялись за портативные кинокамеры — вот пусть они и монтируют (и соответствующий кусок фильма смонтирован в дерганом ритме двадцатилетней давности, не в пример нынешней размеренности).

От старинных хулиганств осталась тяга к неполиткорректным шуткам. Ричи успел оскорбить чувства афроамериканцев, китайцев, русских, евреев, цыган, бедных, богатых, аристократов, плебеев, женщин (почему Мишель Докери такая невыразительная в фильме? Это ранит!), журналистов, наркоманов, спортсменов, самоубийц, кого-то еще наверняка. Но поскольку он никого не забыл и оскорбил всех сразу, то, очевидно, что вообще-то это всего лишь шутки, кстати, довольно невинные. Да, такое все еще бывает. Последний рубеж витальной неполиткорректности, не сданный новым обманчиво вегетарианским временам — британская сатира, традиционно безжалостная и уморительная. Гай Ричи заслужил свои костюмы в клеточку.

Своим обаянием (а оно неотменимо при всей усталой неловкости затянувшегося анекдота) «Джентльмены» обязаны не только ослепительному актерскому составу, хотя тут, как обычно у Ричи, обходится без слабых звеньев (можно сколько угодно морщиться, когда Макконахи заводит очередную многозначительно-патетическую песню про львов, королей и драконов, однако все, что он делает последние семь лет, — это кино. Таково свойство внезапно проявившейся актерской фотогении). Окончательная версия рассказа, собранного, как паззл, из разнородных (иногда взаимоотменяющих) элементов, стоит немногого: да, мы в конце концов узнаем, кто подставил Микки Пирсона, и как это обогатило наши представления о мире? Долго складывали паззл, на картинке вышел домик с трубой — не самое большое достижение, но и точно не самое большое разочарование в жизни. Но присущая авторским проектам Гая Ричи верность методу повествования способна едва ли не растрогать: не важно, что получится на картинке в финале, важен азарт собирания частей, тайная вера в то, что стоит уложить детальку в правильное место, подвесить на крюк замороженного китайца, потребовать фунт мяса у еврея, подложить свинью (буквально) самолюбивому главреду, выстрелить из почти игрушечного пистолетика, — и истина откроется, загадка будет решена. Какая загадка? Возможно — харизмы Макконахи, харизмы Ханнема, харизмы Фаррела… Или чего-нибудь еще более захватывающего. Гай Ричи старомоден и упрям в своей игре с кусочками головоломки — ему вряд ли откроется тайна «Розового бутона», но он знает, что в финале паззл должен сойтись, а история должна быть рассказана. Верить в это сегодня почти так же странно, как в 2019 году снимать фильмы на студии под названием Miramax.