«Перигелий»
МАМТ, 8–10 ноября

Когда прошлой весной зачинщик «уральской балетной революции», первый хореограф современной России Слава Самодуров покинул Урал Балет, казалось, что Земля налетела на небесную ось. Полтора года спустя Самодуров входит в «Перигелий» — так называется ближайшая к Солнцу точка земной орбиты, в которой Земля получает максимум солнечной энергии. Команда нового спектакля Самодурова выглядит концентратом такой энергии: за сценографию отвечает Мария Трегубова, новую партитуру специально по заказу МАМТа пишет Владимир Горлинский — свой первый балет, «Графит», один из лидеров новой русской музыки выпустил весной в Доме культуры «ГЭС-2», а теперь дебютирует на большой академической сцене. В числе основных референсов будущего спектакля Самодуров называет астрофизику и голландскую живопись эпохи Ренессанса — это тем более интересно, если учесть, что в афише МАМТа «Перигелий» пойдет в один вечер с новым балетом Максима Севагина «Знаем благую весть» на музыку Валерия Гаврилина.

Полисский, Шелковский и Пепперштейн в Мультимедиа Арт Музее
до 15 декабря

Осенний выставочный сезон в Мультимедиа Арт Музее отрылся еще в октябре, но придуманный Ольгой Свибловой триптих по-прежнему остается событием из разряда must see.

«Электроарт» Николая Полисского — магический реализм техногенной эры. Пространство выставки заполнено архитектонами разного масштаба, выполненными из дерева, лозы и пластика, — образами современного города, опутанного проводами и покрытого броскими, фактурными пятнами цвета. Современность не конкретна, но вызывающе ярка: Полисский, много лет посвятивший «теплой ламповой архитектуре» в Никола-Ленивце, пытается увидеть в мегаполисе таинственный лес, где сквозь асфальт прорастают не каменные джунгли, но несовершенная и хрупкая технология волшебства.

Метафизический урбанизм — один из важных мотивов концептуалиста Игоря Шелковского. Масштабная ретроспектива его работ «Небесный город. Мастерская художника» охватывает период с 1960-х до современности: здесь и мотивы русского зодчества, и радикальный минимализм, и деревянное облако, и гигантский пакет молока с прорастающим сквозь него лесом и сам «Небесный город» — изрезанные городским пейзажем геометрические фигуры, зависшие под потолком. Здесь важно все — и результат, и процесс — поэтому важнейшая часть экспозиции, мастерская Шелковского, целиком перенесенная в музейное пространство.

«Алиса в Стране чудес и в Зазеркалье» Павла Пепперштейна — одновременно ностальгическое путешествие в детство и гид по совриску. Иллюстрации к двум «Алисам», вышедшим в издательстве V–A–C Press, — дань уважения классической советской школе и вместе с тем советскому андеграунду — ведь и Илья Кабаков, и Эрик Булатов в 1960–70-е много работали с детской иллюстрацией. Игровой мир «Алисы» лучше всего подходит для теплого и ироничного взгляда на отечественный концептуализм, а воспроизводящие текст Кэрролла одноименные смарт-колонки, расставленные по экспозиции, эту иронию только подчеркивают.

«Чайка с продолжением»
Театр на Бронной, 28–29 ноября

«Чайка»
МХТ им. Чехова, 30 ноября

Главная интрига столичной театральной осени — клинч двух «Чаек»: премьеры новых спектаклей по чеховской пьесе выходят в один и тот же день в МХТ и в Театре на Бронной. В этом сюжете много интересных рифм: в 2011 году Константин Хабенский играл в «Чайке» Константина Богомолова Тригорина — и одновременно самого себя, подуставшего любимца публики. Теперь Хабенский уже в статусе худрука сам ставит чеховский opus magnum, дебютируя как режиссер на подмостках МХТ, — жест, что и говорить, отчаянно смелый, достойный революционера Треплева. Параллельно репетиции идут и на Малой Бронной — для Богомолова этот спектакль станет третьей версией «Чайки». В 2011-м премьеру «Табакерки» играли на основной сцене МХТ — та первая богомоловская «Чайка» выглядела высказыванием о театре эпохи Олега Табакова, постмодернистским карнавалом. Три года спустя Богомолов выпустил вторую редакцию спектакля, преобразившегося вполне радикально, — это был стильный, холодный, суховато-напряженный Чехов режиссера, вступившего в возраст взросления. Какой окажется премьера Театра на Бронной — остается только гадать: доподлинно известно только то, что в спектакле, который длится около двух часов, будет занята молодая часть труппы. За «Чайку» Хабенского МХТ просит от 2200 до 20 000, за новый спектакль Богомолова придется отдать от 1500 до 16 000 рублей.

«Чеховъ. Вишневый садъ. Нет слов!»
Студия театрального искусства, 5, 13, 17, 26 ноября

Осеннюю чеховскую лихорадку продолжает Сергей Женовач. На афишах его «Вишневого сада» значится подзаголовок «Нет слов!» — и слов здесь действительно немного: из пьесы вымараны хрестоматийные диалоги и даже несколько персонажей. Ставка сделана на «эстетику отсутствия»: напряжение пауз, полуреплик, звуков, долгого молчания. Женовач делает главным героем спектакля не затертый от вековой эксплуатации чеховский текст, а скорее тот самый «звук лопнувшей струны», в который вслушиваются его герои. В качестве бонуса — Иван Янковский, он же Вова Адидас в роли Лопахина.

«Передвижники»
Третьяковская галерея, до 6 апреля

Перов, Крамской, Репин, Суриков, Куинджи, Саврасов, Шишкин, Поленов, Левитан, Васнецов — все и сразу: Третьяковка открывает здание на Кадашевской набережной масштабной ретроспективой художников-передвижников. Миссию выставки музей видит, ни много ни мало, в «актуализации искусства русского реализма» — хотя не исключено, что публика будет разглядывать не крупнейшую за полвека экспозицию русских мастеров второй половины XIX века, а дизайн интерьеров новой Третьяковки в Кадашах.

«Гамлет»
Около дома Станиславского, 21–22 ноября

Билеты на «Гамлета» легендарного режиссера Юрия Погребничко еще задолго до премьеры превратились в главный московский театральный дефицит. Сюжет спектакля вращается вокруг постановки шекспировской трагедии Гордоном Крэгом в МХТ 1911 года, вошедшей в историю мирового театра — Гамлет-Качалов, Полоний-Станиславский, Немирович-Данченко, сам Гордон Крэг: Погребничко микширует их с «Владимирским централом» под гитарку и голосом Смоктуновского из классической экранизации Козинцева, в общем — «весь мир театр, а люди в нем актеры».