Норвежец Юн Фоссе, только что получивший Нобелевскую премию по литературе, знаменит на весь мир своими пьесами, прозой и стихотворениями. Но начинал он как прозаик — сочинитель меланхоличных и авторефлексивных произведений, которые часто вступают друг с другом во внутреннюю перекличку и связаны общими сюжетами и лейтмотивами. В 2010-е, сочиняя роман «Септология», Фоссе так и аттестовал свой метод создания репетитивных, многоуровневых произведений — slow prose, медленная проза. Родившийся на ферме неподалеку от Бергена, Фоссе перенес свое природное чувство близости с ветрами, фьордами и морской стихией в литературу: герои его повестей, романов и пьес живут у моря, пропадают в нем, ищут в нем смерти — и всегда тоскуют по неизъяснимому.

Фоссе — одна из центральных фигур современного норвежского искусства: в 2011 году за вклад в культурный процесс писатель получил пожизненную стипендию и право жить в почетной резиденции Гроттен на территории Королевского дворца в Осло, в его честь по всему миру регулярно устраиваются конференции и фестивали, его тексты на протяжении многих лет остаются важной экспортной статьей литературы и театра Норвегии. Ключевая тема творчества Фоссе — слиянность всего со всем: экзистенциальной тревоги человека и социального устройства общества, природы и политики, приватного и общественного, прошлого и настоящего. В 2019 году на фестивале, с помпой прошедшем в Осло в честь 60-летия писателя, Юрий Бутусов спорил с Томасом Оберендером о понимании драматургии Фоссе, российский режиссер настаивал на том, что юбиляр пишет о метафизическом одиночестве и отчаянии, не привязанным к быту. Интендант фестиваля Berliner Festspiele в свою очередь настаивал на том, что в пьесах Фоссе всегда спрятана реальность, — просто мы ее поэтизируем, то ли в силу трудностей перевода, то ли очарованные норвежским туманом.

Именно так — как поэтическую ткань, полную тайн, намеков и меланхолии, — воспринимал драматургию нобелевского лауреата русский театр, не раз обращавшийся к творчеству Фоссе. Клим, Фарид Бикчантаев, тот же Бутусов — все они видели в пьесах Фоссе экзистенциальную вертикаль и фатальную невозможность диалога между людьми вообще, а не между конкретными мужчиной и женщиной. При этом во многих знаковых спектаклях по пьесам Фоссе, выпущенным в Европе, — взять хотя бы инсценировку романа «Без сна», выпущенную Люком Персевалем, — звучат совершенно другие сюжеты: тесная привязка к определенным социальным ритуалам, укорененным в северо-европейских странах, к национальному контексту, к религиозности и языку.

Фоссе, которого отечественная публика по-прежнему склонна воспринимать скорее как современную реинкарнацию Чехова, помноженную на опыт абсурдистов, Камю и Сартра, пишет на так называемом Nynorsk — новонорвежском языке, лежавшем долгое время под спудом из-за господства датчан и датского языка. Nynorsk отличается от книжного, литературного, нормативного норвежского своей принципиальной неаристократичностью и связью с корнями: в поэтичных пьесах Фоссе герои изъясняются просто и грубо. Фоссе часто называют «новым Ибсеном» — хотя это, конечно, совсем разные вселенные, обладающие совсем разной атмосферой, гравитацией, разделенные не только временем, но и социальными условиями жизни: роднит их разве что любовь и внимание к норвежской природе во всей ее суровости и красоте.

Фан-клуб Юна Фоссе сложился в разных странах мира — его любят и ставят, находя отклик в герметичных текстах, чье действие происходит на кладбище, в доме у моря, в клаустрофобических комнатах и чьи герои вечно ведут диалог с собой и с тем, кто рядом, пытаясь нащупать выход, но не собираясь разрушать мир вокруг. Фоссе признавался, что страдает от затяжных депрессий и не раз бросал писать, теряя веру в творчество, — сегодня это скорбное приятие себя и мира, которому позволено быть несовершенным, но где каждый может найти свой мрачный фьорд, чтобы слиться с морем в тревоге и отчаянии, кажется особенно ценным. Как будто мы и читаем эти размеренные строчки, кружащие вокруг одних и тех же тем, чтобы найти кратковременно успокоение. Став Нобелевским лауреатом, Фоссе наверняка не переменится — его закрытость, уязвимость и печаль останутся с ним навсегда.