Прогнозировать, какова будет институциональная ситуация после пандемии во всем мире, дело безнадежное: в каждой стране — своя специфика. Но есть общее очевидное правило: маленькие независимые институции гораздо более уязвимы перед лицом любого кризиса, нежели большие, с внушительной поддержкой государственного или частного капитала. Что касается визуальных искусств, то российская специфика заключается в том, что маленькие независимые институции, занимающиеся современным искусством, как правило, находятся в зоне государственного неразличения — государство замечает их только в связи с какими-то цензурными вопросами. Думаю, что никто из этих независимых не рассчитывает на государственную поддержку и в нынешних чрезвычайных обстоятельствах — все понимают, что это дело самих утопающих. Боюсь, что и те немногочисленные частные фонды или просто частные лица, которые оказывали грантовую помощь независимым, будут вынуждены сокращать свои программы. К сожалению, это означает, что многие не встанут на ноги по окончании кризиса — и значительная часть художественного прекариата, имевшего хотя бы небольшую возможность заниматься творчеством, будет вынуждена уйти в прикладные сферы вроде дизайна или вовсе сменить род деятельности. Если же говорить о «госсекторе», то тут, скорее всего, начнутся постепенные и не слишком афишируемые сокращения штатов и финансирования — конечно, больнее всего это ударит по региональным музеям, где и кадров, и денег всегда не хватает. Но если прогнозы относительно институциональной сферы в целом пессимистические, то в том, что касается аудитории, мне кажется, можно быть оптимистом: люди, вынужденно сидящие в сети, довольно быстро поймут, что живой музей интереснее виртуального, и, как только отменят карантины, побегут на выставки.