Карамора — длинноногий комар, очень большой, дети пугаются, путают с «малярийным». На самом деле он безобиден для человека, и вообще питается росой и нектаром. Вегетарианец.

«Карамора» — рассказ Максима Горького. Про революционера, который добровольно пошел служить в охранку. С тех пор пытается понять причины своих поступков. «Темный вопрос: почему, делая подлое дело, я не чувствую отвращения к себе?»

Петр Каразин по кличке Карамора, названный так же, как персонаж рассказа Горького, — главный герой сериала Данилы Козловского. Его «темный вопрос» в другом: «Как так вышло, что вся власть в России и Европе сосредоточена в руках бесчеловечной горстки злодеев? И как открыть глаза людям на то, что из них — в самом буквальном смысле — пьют кровь вампиры? И что людям делать с этим знанием?». Возможно, только кажется, что это другие, не горьковские, вопросы.

По отношению к «Караморе» принято писать: «альтернативная история». То есть, вроде бы задумано не просто кровавое фэнтези с упырями в Третьем отделении и самим государем императором Александром II (кому Освободителем, кому Вешателем), подозрительно выживающим после всех покушений народовольцев, и погибшим в конце концов лишь от особого антивампирского оружия, но прямо-таки иной исторический путь для России. Не тот, привычный, где «черт догадал…», как сказано у Пушкина, а где непосредственно «вампир насосал». Уже свежо, уже занятно — в чем никак нельзя отказать сценарию Александра Фомина, так это в остроумной постановке вопроса. Темного вопроса.

Однако следы «альтернативной истории» не исчерпываются сюжетом. Некоторые стилистические нюансы в диалогах «Караморы» и манерах ее героев, натурально, таковы, что три сестры повесились бы на кремовых шторах вместе с белой гвардией. Решительно невозможно отучить господ революционеров (равно как и господ декадентов) именовать друг друга «сукою», иностранных журналистов перестать восклицать «f…!», господ офицеров произносить «чё», а юной вампирессе-дебютантке обмениваться с доморощенным дегенератом-Потрошителем изысканным: «— Дрочишь, сука! — Опять ты, сатана!». Все это (и многое другое), вероятно, представляется создателям современным, потому узаконенным, а значит, непреодолимым — хотя на самом деле вся проблема лишь в чуть более осмысленном контроле над творческим процессом, так сказать, говно вопрос, Ваше Высокопревосходительство!

Однако «Карамора» — по крайней мере, в первых ее сериях, к неожиданному счастью, не только грубоватый фанфик. Там есть энергия, почти нет провалов по ритму, есть воздух, есть качественная операторская работа Филиппа Южанина и Ильи Авербаха, есть превосходно выставленный свет. Все это делает путешествия-проходы персонажей по мрачному опасному Петербургу захватывающе-взнервленными (чему в немалой степени помогают музыкальные пассажи Олега Карпачева), сцены в столичных светских салонах и гостиных (пусть и населенных преимущественно всяким ряженым сбродом) — не лишенными томного пряного флера, избушку карпатской «Бабы-Яги» — более убедительной, чем в «Ведьмаке», а многочисленные сцены драк (хоть и подпорченные неуемно подпрыгивающим монтажом) — эффектными и задорно кровожадными. Момент, когда окруженный трупами загрызенных товарищей главный герой слышит совсем рядом характерный клекот то ли Чужого, то ли Хищника, и, подняв глаза к потолку, обнаруживает мирно свисающего оттуда вампира, поедающего чьи-то окровавленные внутренности, — дорогого стоит. Особенно, наверное, потому, что облачен вампир в гусарскую венгерку. Своеобразный гротескный привет всем «поручикам Голицыным». А уж способ убийства врага с использованием остроконечного пожарного ведра (в сложном падении насажен виском на острие), вкупе с тошнотворной предысторией этого самого ведра, — смело может претендовать на национальную уникальность.

Едва ли не самое слабое место в первых трех сериях «Караморы» — массовка (в начале, загнанная в узкие, напоминающие о сериальном «викторианском Лондоне», проходы, еще работающая на общую атмосферу, но в дальнейшем — почти неизменно против). Зато отдельные актерские работы вполне достойны, а иногда и вовсе укрупняют и углубляют содержание сериала — просто от щедрот фотогении. Незабываем дуэт двух высокопоставленных кровососов-аристократов, из идейных (преимущественно) соображений состоящих на царской службе, в мастерском исполнении Андрея Смолякова и Филиппа Янковского (значительности выразительных крупных планов последнего мешает разве что телеповествование, а обертонам голоса и интонации не в силах помешать ничто). Драгоценна секунда, когда полковник Симонов (Игорь Черневич) на вопрос «Можно ли верить в бесов, не веря в Бога?» отвечает «Очень даже можно» — и тут, в эту единственную, изволите видеть, крохотную секундочку, заключено почти все, что связывает актера с Достоевским Ф.М. Не менее ценна и другая — в которой некто Ткачев (Артур Ваха), соратник Караморы по антивампирскому квесту, на пламенную реплику «Люди должны знать, кто ими правит, и когда они узнают, люди свергнут зло!» реагирует лишь кротким тоскливым вздохом: «Дай-то Бог!», глядя во тьму ночного неба. И в этой взрослой безнадежности на самом виду спрятано немножко больше, чем требует жанр, и больше, чем игра в «альтернативную историю».

Рассыпанные по тексту словесные тирады про «людей, которые свергнут зло» неловки и саморазоблачительны не меньше, чем откровения зажравшихся буржуев, глубоко удовлетворенных состоянием дел в альтернативной Российской империи: «Мы как держали все в своих руках, так и держим!». Но все вместе они, конечно, уступают назойливому параду банальностей на тему «Убив дракона, важно самому не стать драконом!» — и прочим многочисленным восклицаниям из лексикона современных — безальтернативных — официальных охранителей. Известно, что главным бенефициаром подобных идей, подавляющих на корню самую мысль о сопротивлении (и именно в этом, а не в абстрактном гуманизме и моральной ответственности их главная цель), выступает прежде всего сам господин дракон.

В этом неуклюжем верноподданническом дидактизме меньше случайного, чем, пожалуй, допустимо в рамках жанра. Но удивляться нечему: главный герой, как мы помним, агент охранки. Он уже спас царского полковника от покушения и чуть было не избавил от расправы капиталистов-нефтедобытчиков — по долгу службы, прежде всего. Но и барышню-телеграфистку защитил от озверевших товарищей — тут уж по велению сердца, не иначе. Карамора — насекомое крупное, но безвредное, и в природной простодушной незлобивости своей анархист Петр Каразин то и дело путает человеколюбие с идеологией и методами Третьего Отделения и наоборот. «Жили во мне два человека, и один к другому не притерся», — сказано у Горького.

Оттого и получился главный персонаж в исполнении самого Данилы Козловского таким смутно недооформленным: щедро транслируемая им мышечная эйфория легко уступает вальяжному самодовольству непобедимой внутренней лени (даже в самых энергичных сценах) — он ведь совсем не герой, не Овод какой-нибудь, но и не вполне, кажется, Евно Азеф. Провокатор, противящийся крови (и в самом деле нектаром думает питаться?). Нечто среднее — не то ему революция, но то севрюжина с хреном. И именно в этом, пожалуй, и заключен подлинный историзм «альтернативно исторического» триллера — о времени сентиментальных подлецов, не испытывающих отвращения к собственной подлости, «Карамора» говорит куда больше, чем о всяческих вурдалаках и их темных делах.

Но все-таки любопытно было бы досмотреть до финала и узнать, успеют ли их благородия господа вампиры обратить, сделав себе подобным, знаменитого тифлисского налетчика Кобу (в третьей серии Карамора как раз пытался заручиться его поддержкой, еще и первую трубку товарищу подарил) — или же альтернативная история об этом умолчит, стушевавшись, как гимназистка. Это из серии простых вопросов. Отвечая на которые создателям сериала придется волей-неволей выбрать группу крови.