Именно так — в «Макбете» Джоэла Коэна убийств больше, чем обычно. Совместив линии нескольких персонажей (от Росса до третьего убийцы) и переосмыслив полученный результат, режиссер создал героя, во всем сведущего и обо всем осведомленного, слугу любого короля, всеобщего родственника, который всегда и везде присутствует (иногда в двух местах практически одновременно), готов нести благие и дурные вести с равной, несколько издевательской отстраненностью, дает советы, распоряжается казнями и наградами. Этот высокий худой субъект с необычайно выразительными глазами, облаченный в капюшон то ли монаха, то ли рыцаря, то ли шута (ему подойдет любая масть и любая карта) накоротке с ведьмами (особенно когда они превращаются в говорливого старика на перекрестке дорог), однако независим от них. Но стоит убийцам Банко замешкаться — из ниоткуда появляется этот странный персонаж и, вооружившись факелом, преследует в ночном поле перепуганного осиротевшего Флиенса. Шекспир отводит взгляд от этой сцены, Коэн — нет, мальчику одному предстоит пережить ледяной ужас встречи с ночным убийцей. И точно так же — поверх шекспировских страниц, в умолчании сюжета, — Коэн предоставляет «Россу» шанс невзначай столкнуться на лестнице с потерянной занедужившей леди Макбет и всего лишь воровато оглянуться по сторонам, не видит ли кто. Никто не видел, и в следующий раз мы увидим королеву уже мертвой, распластанной у подножия той самой лестницы. Зачем и как именно работает смерть, она же судьба, можно лишь гадать. Герой Алекса Хэссела (этот английский театральный актер неожиданно блеснул не только превосходной игрой, но и возможностями классической фотогении) оказался ключом к устройству мира — жестоким, амбивалентным, непроницаемым, равнодушным, загадочным. Зло (ведьмы) и судьба, возможно, в родстве, но не более чем в двоюродном. В конце истории он приносит отрубленную голову Макбета и корону для Малкольма, а сам, усадив на своего коня выжившего, согласно чьему-то замыслу, Флиенса, скачет прочь от королевского замка по своим, неисповедимым, путям. Одна трагедия завершена — следом несется новая, неведомая. И только огромная стая воронов взлетает, застилая небо.