Вышедший на Netflix четвертый сезон британского сериала «Корона» стал заметным телевизионным событием не только в Англии, но и за пределами острова. Еще бы, ведь эта мыльная опера из нарядной дворцовой жизни может быть потенциально бесконечной, новые поколения Виндзоров щедро предоставляют желтой прессе поводы для сплетен и спекуляций, словно нарочно пытаясь растянуть свою частную жизнь на пару лишних сезонов. Но тут парадокс: с одной стороны историй о БКС (британской королевской семье) много, однако с другой — большинство из них слишком ничтожны и однообразны, чтобы стать основой по-настоящему занимательного сценария.

Питер Морган, автор шоу, уже сделал свой хит, выложив главные козыри в сценарии фильма Стивена Фрирза «Королева» (там все дело было в реакции Елизаветы II на смерть принцессы Дианы). Он же совершил невозможное еще раз — написав пьесу «Аудиенция», составленную из вымышленных диалогов Ее Величества со своими премьер-министрами от Черчилля до Дэвида Кэмерона. Почему невозможное? Потому что сюжета там по сути нет. Нет действия. Главная особенность, самая суть современной британской монархии в этом и заключается: там нет, не должно и не может быть собственного сюжета. (Это хороший тон и четкое следование своей миссии. Обратное вульгарно и нарушает хрустальное равновесие, вносимое институтом монархии в жизнь британского общества). Есть однообразные ритуалы (величественные или смехотворные — зависит от взгляда, если совместить — выйдет совсем по-английски), есть толика тщательно дозированной информации о частной жизни, аккуратно сливаемая прессе по официальным каналам, есть досужие домыслы — и пара настоящих катастроф, время от времени грозящих упразднением монархии как таковой, вроде отречения короля Эдуарда VIII или гибели принцессы Дианы и связанного с ней скандала. Даже если происходят значимые события, широкой публике должна быть неизвестна связь между ними, и тем более реакция главных действующих лиц. То есть тотальный запрет на действие. Попробуйте сделать из этого шоу.

Дело усугубляется еще и тем, что с реакциями персонажей этого исторического спектакля все обстоит весьма непросто. В идеале вы не должны понять, как королева относится к тому или иному событию, даже если Ее Величество упадет вам на голову. Но у реальных Виндзоров тут есть преимущество: они и в самом деле на редкость невыразительное, скучное, малоэмоциональное семейство, под маской фирменной британской сдержанности, судя по всему, скрывающее то, что сдерживать особенно нечего. Вероятно, именно это сочетание — информационной недосказанности с личной непроницаемостью — делает образы членов БКС такими притягательными для публики. Нет, ну не может же быть, чтобы во дворце ничего не происходило?! Что-то наверняка должно! Не может быть, чтобы она (он) ничего не подумала и не почувствовала?! Наверняка там было что-то — необыкновенно тонкое, неуловимое, а может быть и прекрасное! Неопределенность — основа игры воображения, особенно для тех, у кого оно есть, а уж у английских драматургов и актеров его в избытке.

Нынешний сезон «Короны» — это про 1980-е. Тэтчер у власти, «зима тревоги нашей», ИРА, убийство лорда Маунтбаттена, голодовка и смерть Бобби Сэндса, свадьба принца Чарльза и Дианы Спенсер, Фолкленды, безработица, проблемы в британском Содружестве наций… Что из этого по-настоящему важно? Да, в общем, все. Что интересует зрителя телесериала? Свадьба. Авторы «Короны» честно пытаются соблюсти драматургическое равновесие, но принцесса Диана, как обычно, крадет любое шоу: судьба бесконечно одинокой юной аристократки, запертой в дворцовых покоях и безнадежно несчастной до самого своего трагического конца, способна растрогать самое черствое сердце. Букингемский дворец уже осудил создателей «Короны», выступив с заявлением, где сурово порицалась попытка упростить сложные взаимоотношения внутри БКС «ради зарабатывания денег», но тут уж ничего не поделаешь: публика давно узурпировала права на эту своеобразную «историю Золушки», в которой принц превращается то ли в тыкву, то ли в крысу.

Занятно, что законы драматургии обсуждаются в сериале непосредственными участниками событий: Камилла Паркер-Боулз, которая, судя по всему, практически в любой интерпретации этой истории выиграет кастинг на роль злой мачехи, объясняет свой отказ Чарльзу именно законами сюжетосложения (сценаристам тоже бывает надоедает прятаться за спинами персонажей). Но если бы реальные члены БКС действительно подумали о драматургии, то наверняка вспомнили бы расклад во фрирзовской «Королеве», где личность принцессы Дианы и ее роль в собственной судьбе выглядела совсем не однозначной, а симпатии в классическом противостоянии чувства и долга оказались на стороне долга, то есть королевы. Вряд ли Питер Морган намерен пересматривать свою концепцию (вполне убедительную), тем более что в сценарии «Короны» все чаще используются его старые, проверенные и всеми одобренные тексты. Это скорее всего значит, что леди Ди во всем блеске ее трагических ошибок — сюжет следующего сезона. А в нынешнем актрисе Эмме Корин досталась очаровательная трогательная тихоня, которая так простодушно и благородно обнимает больных ВИЧ детей и учится танцевать лишь для того, чтобы доставить удовольствие единственному значимому зрителю — собственному мужу. Который приходит в ужас от очередного публичного шоу.

Внешнее сходство, столь ценимое зрителями, когда разговор идет о недавних исторических личностях, здесь достигнуто не только за счет подробной работы с гримом и костюмами, но и собственно актерского мастерства. Есть сведения, что это Эмма Корин настояла на том, чтобы в фильм были включены сцены приступов булимии, которым была подвержена Диана. И это уж точно она нашла способ, благодаря которому известный по тысячам изображений застенчивый взгляд огромных глаз принцессы Дианы — слегка исподлобья, словно леди всегда настороже и чуточку дичится, — начал двусмысленно мерцать грядущей угрозой.

Оливии Колман досталась роль не просто сложная — почти несуществующая. Королева, особенно в этом сезоне, — персонаж, в котором нечего играть. Молодая Елизавета у Клэр Фой была в стадии становления, пожилой Елизавете (ее должна будет сыграть Имельда Стонтон) достанется миссия спасения монархии (Хелен Миррен отказалась возвращаться к роли: в самом деле, после того, что и как она сыграла, монархия точно должна быть уже спасена). А героиня Колман находится посередине — никаких катаклизмов, никакого развития, взрослые дети, рутина, корги. Пресловутая пониженная эмоциональность (здесь этому посвящена целая серия, где Елизавета не может понять, кого из детей любит больше и любит ли кого-то вообще) — ловушка для Оливии Колман, мастера как раз открытых страстей, головокружительных переходов от слез к смеху, от невозможно обаятельной зубастой улыбки к внезапному ужасу. Ее настоящая английская королева — не Елизавета II, а Анна в «Фаворитке» Лантимоса, капризная, глубоко несчастная, неуравновешенная, гротескно пылкая, сердечная. Английская критика уже успела осудить даму Оливию за «кислую физиономию» в «Короне» — так бывает, когда актриса трагического темперамента вынуждена играть со связанными руками и с кляпом во рту. Но в сериале есть и моменты подлинной Колман: она вручает орден вынужденно уходящей в отставку Тэтчер, произносит короткую речь о том, что такое женщина во власти, что такое их поколение, — и замолкает, не позволяя себе растрогаться. Церемония произведена, добавить нечего, проявлять чувства к поверженной «железной леди» нельзя, но что-то в лице дрожит и никак не может остановиться.

Отношения Елизаветы II с Маргарет Тэтчер в сериале — это вариации на тему Королевы и Герцогини в кэрроловской «Алисе» или встречи двух королев в замке Фотерингей: противостояние на равных, напряженное и непреклонное. Проблема Елизаветы II в этой истории в том, что склониться в глубоком реверансе перед ней должна женщина масштаба Елизаветы I — именно так играет Маргарет Тэтчер Джиллиан Андерсон. Американка, которая настоящей большой актрисой стала именно на английской сцене и английском телевидении, играет по-английски (в одном из вариантов) — доводя эксцентрику до гротеска. «Корона» выходит в тот период британской истории, когда Тэтчер все еще принято ненавидеть (и актриса невозмутимо предоставляет зрителю для этого все возможности, клея своей героине хищные зубки, к примеру), но кто правит страной и сюжетом, сомневаться не приходится.

В конце сезона время Тэтчер подходит к концу, а вот время Виндзоров продолжает тянуться. Может быть, самое ценное из того, что сделано в сериале — это не украшение полудокументальных событий авторской фантазией, а именно создание ощущения длительности жизни реальных персонажей. Жизни, в течение которой каждый из них меняется (буквально) до неузнаваемости и так зависим от того, кто и как играет их роли.