Новая «Люда» еще норовистей, чем прежние. Нынешняя, третья реинкарнация галереи поразила даже тех, кто помнит этот проект петербургского художника Петра Белого с самого начала. История «Люды» начиналась более десяти лет назад на задворках Моховой в двух шагах от церкви Симеона и Анны. К этим местам все, кто любят этот город, дышат неровно. В одноэтажном то ли гараже, то ли складе, сложенном из ломкого кирпича брежневских лет по прихоти не опохмелившегося прораба, Петр Белый провел серию запоминающихся выставок в петербургском вкусе, пока хозяйка этой незаурядной недвижимости обдумывала, как бы выгоднее ей распорядиться. Хозяйка вошла в историю искусства как Люда — муза, вдохновившая многих художников на изысканные фантазии.

В те годы у нас много говорили о заговоре кураторов, якобы лишающих художников свободы творчества. Кураторов тогда, правда, в России было немногим больше, чем современных художников, но тема для обсуждения это была, тем не менее, насущная. Петр Белый открыл «Люду» как площадку, где художнику предоставлялась полная свобода. И никаких кураторских стратегий! Для него это был один из первых кураторских проектов — выверенных, в меру провокативных и удачных. Впоследствии Белый вошел во вкус и параллельно карьере художника сделал несколько отличных коллективных выставок. В основном в «Люде» выставлялось петербургское арт-сообщество, которое очень нуждалось в пространстве, где не нужно было подстраиваться под навязанные требования и форматы. Бывали, впрочем, и исключения. Как-то на 8 марта здесь показали коллекцию символов жизнелюбия и плодородия, выполненных известными художниками. Чего не сделаешь ради прекрасной половины человечества? В «Люде» проекты сменяли друг друга раз в две-три недели — такой быстрый темп едва ли были способны поддерживать другие галереи. «Люде» удалось за считанные месяцы растормошить нашу сонную арт-тусовку. Где-то через год хозяйка помещения нашла ему коммерческое применение, и первая эпоха «Люды» закончилась триумфальной ретроспективой в «Этажах», которые в те годы еще старались заниматься современным искусством всерьез.

Прошло не так много времени, — и «Люда» возродилась, как ни удивительно, в том же самом дворе. Только на этот раз художники оккупировали соседний дом — помещение на первом этаже, где в XIX веке располагалась баня. Согласитесь, и у этого места было особое обаяние. Новая «Люда» стала площадкой для арт-гастролей. В Петербурге и тогда, и сейчас недоставало и недостает выставок художников из других городов России. Что уж говорить о том, как мало показывают у нас зарубежного современного искусства! «Люда» всерьез взялась за импорт постороннего художественного опыта в наш укромный и своеобычный город. И один за другим, в привычном для этой галереи плотном темпе на наши одухотворенные болота десантировались перформансисты, скульпторы, живописцы, акционисты и другие всевозможные жрецы арта насущного со всех концов мира. Особенно запомнился фестиваль современного французского искусства Paysage(s) intérieur(s), организованный совместно с Французским институтом. О том, что происходит на арт-сцене во Франции, у нас самое смутное представление, причем даже в профессиональной среде. В «Люде» выставились и такая знаменитость, как Дидье Марсель, и художники, которым еще предстоит покорить Олимп. Фестиваль был цельным трехчастным проектом, рассказавшим на протяжении месяца о том, что могло бы связывать наших французских гостей с местной художественной сценой — причем нашлись не только общие темы, но и идеи для последующих проектов. Второй «Люде» было отпущено несколько больше времени, чем первой: искусство хоть и вечно, но его существование в бывших банях оказалось непродолжительно.

После некоторого перерыва, прошлым летом, «Люда» самозародилась в одном из самых экзотических, жутковатых и живописных уголков Петербурга — среди гаражей, складов и арендуемых с загадочными целями шатких построек в буферной зоне между рекой Монастыркой и Обводным каналом, где обнаружилась бесхозная мастерская. Мрачное обаяние этих мест, которое вдохновило бы Алексея Балабанова на новый «Груз 200» или заставило бы переснять беккетовские «Счастливые дни», экранизированные на Смоленском кладбище, не оставило Петра Белого равнодушным. Хороша была и мастерская — отсек бывшего заводского цеха, построенного из бетона и шлакоблоков в годы, когда Брежнев еще казался моложавым. Совсем другая стать, чем в залах Музея Людвига в Мраморном или в классическом «белом кубе»: только представьте себе, какие неповторимые виды на Александро-Невскую Лавру открываются из этого богом забытого места.

Проект, которым новая «Люда» открывает новый год, — программная выставка под названием «Покорители пустоты». Пустотными зонами галерея Петра Белого занималась все эти годы. В местах, где арт и не ночевал, Белый и его единомышленники созидали и продолжают созидать современное искусство. Гараж ли это, склад, баня или развал-схождение — не принципиально. Главное — чтобы и духа художественного здесь не было. Это гарантирует свободу от арт-институций, рыночной конъюнктуры и прочих обременений, которыми чреват нынешний contemporary art.

«Покорители пустоты» — выставка четырех художников. Трое — Сергей Деникин (Денисов), Игорь Панин и Александр Подобед — герои 1990-х, стоявшие у истоков российского современного искусства. Елена Слобцева — молодая художница из Перми, откуда в Петербург не так давно переехали ее чудесные коллеги и земляки Ася Маракулина и Илья Гришаев. Пустота покорена инсталляциями, объектами и видео, выполненными из простых бытовых материалов: скрепок, мишуры, реек, полиэтиленовых пакетов, пластиковых ведер и прочей ерунды. Конструктивистская фантазия, зависающий над полом пластиковый громозека, из которого почему-то сочится олифа, сказочный сад переливающихся полупрозрачных гирлянд и анимация, живописующая жизнь травы, превращают эту буферную зону в арт-оазис. Претворение жизни в искусство, о котором так много говорили русские авангардисты, свершилось. Причем не в первый раз. И опять — в «Люде».