По завету Маркса, история повторяется, причем второй раз как фарс. А в третий — как наваждение? Или как бред? А еще разок — как плач о тщете? Или как притча о надежде? Выставка «Отечество нам "Русский самовар"» в музее Иосифа Бродского «Полторы комнаты» в который раз возвращает нас к разговору о русской эмиграции. Сколько их было: три, пять, двадцать?

«Русский самовар» — ресторан на Манхэттене, в Нью-Йорке, который держали на паях переводчик, искусствовед и куратор Роман Каплан, Иосиф Бродский и примкнувший к ним при содействии нобелевского лауреата Михаил Барышников. С середины восьмидесятых здесь собирались эмигранты третьей волны и все, кому интересна Россия. Когда с наступлением Перестройки открыли границы, тут отметились многие российские знаменитости. Это намоленное место воспето в романе, называется он, конечно, «Роман с "Самоваром"». Его автор Анатолий Найман — близкий друг Бродского, а в начале шестидесятых литературный секретарь Ахматовой.

Сначала отдушина для безвозвратно уехавших из СССР, затем место многих нью-йоркских встреч, изменить которое было никак нельзя, и впоследствии один из двух тысяч русских кабаков Нью-Йорка, сегодня «Русский самовар» — это память о дружбе и сродстве душ, которых всегда не хватает русским, рассеянным по всему свету. Выставка эта — о надежде на то, что, как в лучшие времена, эмиграции положат предел новые встречи и новые возвращения. «Русский самовар» был жив дружбой и человеческим участием, чего хотелось бы от всей души пожелать и всем нам.

Его открыл в середине восьмидесятых Роман Каплан, эмигрировавший из Ленинграда в том же 1972-м, что и Бродский, только сначала в Израиль. Душа компании, полиглот и прирожденный организатор, он начал дело сам, однако уже через год стал искать поддержки. Только что получивший Нобелевскую премию Бродский, с которым Каплан был знаком еще по Ленинграду, согласился подключиться к затее и для того, чтобы успех предприятия был безоговорочным, позвал на подмогу Михаила Барышникова. Тот уже тогда был суперпопулярен. Дела сразу пошли в гору, отбоя от публики не было даже в будни, когда не было ни поэтических чтений, ни концертов, ни импровизированных соло знаменитостей. Дружеское застолье — едва ли не лучшее, чем может похвастаться русский человек, а здесь царила та самая вольготная свойская обстановка, которую мы все очень ценим.

Выставка делится радостью и весельем, царившими в «Русском самоваре» в его лучшие годы. На ней показан архив Романа Каплана, некоторое время назад приобретенный предпринимателем и коллекционером Александром Мамутом. Материалы для экспозиции не надо было везти издалека, они хранились в Москве и ждали своего часа. В архиве множество автографов, фотографий, рисунков, картин и вещей, рассказывающих о завсегдатаях этого культового места и том единении и надеждах, которые вдохновляли многих в конце восьмидесятых и девяностые. Уцелело многое, хотя далеко не всё, поскольку «Самовар» прошел через огонь и воду: чуть было не сгорел, а в другой раз его затопила корейская сауна, располагавшаяся этажом выше. Особенно ценны гостевые альбомы, в которые Каплан приглашал оставить автограф знаменитостей, бывавших в ресторане. Название выставки — цитата как раз из подобного экспромта Василия Аксенова: «Входи сюда, усталая мужчина,/И отдохни от чужеземных свар. / Нам целый мир покажется чужбиной, / Отечество нам "Русский самовар"!»

Многочисленные автографы, карандашные наброски, снимки вывешены плотно, с минимальным зазором, как фото в семейном альбоме. Здесь же видео с кадрами из «Секса в большом городе» — эпизоды, в которых снялся Михаил Барышников. Причем встречу Кэрри Брэдшоу с возлюбленным, которого играл Барышников, снимали именно в «Самоваре», после чего сюда нахлынула толпа едоков иного сорта, чем обычные завсегдатаи. Обстановка в ресторане, конечно, изменилась, но, в конце концов, должны же были отработать свое расставленные повсюду десятки самоваров из коллекции Каплана в придачу с павлопосадскими платками, убеждавшие иностранцев, что они попали в очень русское место.

Куратор выставки «Отечество нам "Русский самовар"» — Марина Лошак. «Полторы комнаты» — скромный проект по сравнению с Пушкинским музеем изобразительных искусств, которым она руководила в недалеком прошлом. Впрочем, сама фигура Бродского не только задает соответствующий масштаб, но и исключает игру на понижение. История Бродского — от судебного процесса над поэтом и его верности друзьям до его русофобии и веры в величие русского языка, — не терпит фальши. И выставка не обыгрывает и не подает под специальным соусом дела и мнения посетителей модного ресторана. Мы в которой раз возвращаемся к эмиграции. От насмешек жителей метрополии над оторвавшимися от родины эмигрантами, памятным по песням Высоцкого и Окуджавы, не осталось и следа. Здесь царят любовь к тем, кто хранил в себе русскость вне России, и надежды на то, что новое рассеяние в недалеком будущем прекратится, и старые друзья и знакомцы, живущие ныне кто там кто здесь, сойдутся вновь в Петербурге или других дорогих сердцу местах.