И речь не об одной только неуклюжести текста как такового, как драматургического сцепления реплик. Вместо того, чтобы неуклонно обострять основную тему (не лишенную, признаем, некоторого остроумия), диалог главных героев делает ее лишь все сомнительнее. Добро бы еще, например, Марк рано узнал, что он приемный, и потому, стало быть, почувствовал себя ненужным и заброшенным, и потому озлобился, — но нет ведь, он начинает творить всякие злодейства и непотребства задолго до того, как выяснил обстоятельства своего рождения, — а значит, вопрос о вине и ответственности теряет всякое психологическое измерение, которое в фильме «Клиент» якобы основное, и приобретает взамен сугубо фаталистское. Приемные родители оказались дурными, и вот уже сын обвиняет свою подлинную мать: «Разве ты не знала, что когда сдаешь ребенка, может случиться всякое?» Видишь ли, милый, в чем загвоздка: всякое может случиться, даже «когда не сдаешь». Твои приемные родители оказались дурными не потому, что были приемными, — будь они родными, они бы лучше не стали. «Нежеланных детей надо убивать, иначе они придут за тобой!» — угрожающе сверкая изумительно подобранными очками, возглашает Марк. Дело даже не в том, что это, пожалуй, самый экстравагантный аргумент в защиту абортов из всех, что нам так повезло слышать в последние годы, — тут, допустим, все дело в том, что вот такой уж он маньяк. Но дело в том, что психологу Хартман не находится что возразить. И на прямой вопрос «так кто виноват во всех этих убийствах, я или ты?» — она вправду задумывается. Всерьез. Остается только надеяться, что в Фолькетинге не вздумают на основе фильма «Клиент» вносить поправки в правопорядок об усыновлении.