Выставка-реконструкция в Манеже — важное дополнение к тому, что нам давно хорошо известно. Щукины с Морозовыми — старая, порядком заезженная музейщиками пластинка. И в этом отношении жанр выставки в данном случае нет смысла проблематизировать. Во времена
Понтуса Хультена, когда, как принято считать, были придуманы реконструкции, этот жанр предполагал эксперименты. Воссоздание салона Стайнов на рю де Флерюс, в самом деле, стало событием в музейном и кураторском мире и повлекло за собой череду подобных проектов. За ним последовали реконструкции мастерской Мондриана, дома Швиттерса, конструктивистские выставки ОБМОХУ, выставка французских неоклассицистов и мастеров бытового жанра XVII века в Оранжери, андеграундные квартирники брежневских времен и даже танцплощадка в парке культуры и отдыха на блокбастере «Агитация за счастье» в Русском. Совсем недавно в Ахматовском сделали чудесный оммаж Николаю Пунину, экспонировав материалы сделанной им выставки русского/советского искусства в Японии. Щукинский проект стоит в этом ряду, мало чем выделяясь, но и не портя погоды. Это корректный кураторский жест, множащий успехи выставок в Фонде Луи Виттона и в Пушкинском. Спорить тут особенно не о чем. Ну а если судить по гамбургскому счету, то, положа руку на сердце, нужно признать, что никакая реконструкция не превзойдет манхеттенскую коллекцию Фрика с десятилетиями настаивавшимся кислым запахом старых вещей и уж тем более Музей Конде в Шантильи.