«Юлий Цезарь в Египте»
26 июля–17 августа

По негласной табели о рангах главная часть фестивальной афиши — оперная, а в ней главным событием сезона станет постановка Дмитрия Чернякова. В последние годы его спектакли по умолчанию становятся главным событием, где бы ни появились, — по крайней мере, для русскоязычной публики, которая по-прежнему чтит Чернякова как своего Главного Режиссера и оплакивает невозможность видеть его спектакли дома. На этот раз интрига особая. Лет десять назад в профессиональных и фанатских кругах ходил мем «Черняков ставит барочную оперу» — что-то вроде «рак на горе свистнул» или «Земля налетит на небесную ось». Черняков, автор ультрапсихологического театра, предпочитал оперы условно романтические, написанные между 1830 и 1960 годами. Старейших и новейших сочинений он по возможности избегал: иные представления о человеке как музыкальном явлении, иные драматургические коды. Год назад Черняков поставил в одном спектакле две оперы Глюка, «Ифигению в Авлиде» с «Ифигений в Тавриде» — еще не вполне барокко, но уже не классико-романтический строй. Ныне режиссер продвигается в начало XVIII века, и впервые ставит оперу Генделя.

«Юлий Цезарь в Египте» — большая seria, то есть «серьезная» опера с малым количеством героев, насмерть связанных любовью, ревностью и местью. На каждом шагу возникают отягчающие обстоятельства. Музыкальная конструкция устроена совсем по-другому, нежели в романтической опере. Краткий речитатив с изложением очередной коллизии или очередного сомнения героя — и длительная ария, где заданный аффект распускается, как огромный пион, пока не опадут лепестки. Речитативы с ариями чередуются три часа кряду. Кажется, задача не для Чернякова — но «Ифигения» предсказала обратное, и музыкальный руководитель того спектакля, дирижер Эмманюэль Аим, снова в деле. Барокко или нет, но у Генделя действуют люди в экстремальных обстоятельствах — а что еще нужно Чернякову и что еще нужно опере, чтобы она была настоящей оперой.

«Отель "Метаморфозы"»
31 июля–15 августа

Другая новинка оперной афиши — не совсем новинка и не совсем опера. В начале лета в Зальцбурге проходит еще один фестиваль, Троицын. Его интендант Чечилия Бартоли регулярно устраивает эффектные бенефисы суперзвезде старинной оперы — певице Чечилии Бартоли. Для них обеих режиссер Барри Коски, драматург Олаф Шмитт и дирижер Джанлука Капуано сочинили «Отель “Метаморфозы”». Из музыки Антонио Вивальди они изготовили пастиччо — арии и оркестровые интермедии, собранные из разных сочинений в новую прихотливую композицию. (Старинный жанр в большой моде: таким же пастиччо, только из Генделя, Теодор Курентзис открывал минувший Дягилевский фестиваль.) Игнорируя фабулу материнских опер, авторы приладили к ариям сюжеты из «Метаморфоз» Овидия: Орфей спасает Эвридику, Минерва обращает Арахну в паука, ждут превращений Галатея, Нарцисс и Эхо. Любимейший сюжет эпохи барокко — внезапная перемена судьбы и внешности — разыгран в гостиничном номере наших дней. Преогромное действо для понятливости комментирует Орфей-рассказчик. Главными остаются голоса: Бартоли пригласила в компаньоны богоравных — Филиппа Жарусски, Леа Десандр и дорогую российским слушателям Надежду Карязину.

«Одно утро превратится в вечность»
27 июля–8 августа

Абсолютная новинка и уже вовсе не опера. Постоянный гость Зальцбурга, режиссер Питер Селларс, помещает в безразмерное пространство Скального манежа две пьесы для женского голоса и оркестра, близкие по времени создания, но не по музыкальному языку. «Ожидание» Арнольда Шёнберга — экспрессионистская монодрама, героиня которой блуждает в сумрачном лесу и находит любимого мертвым. Сюжет «Прощания», финальной части «Песни о земле» Густава Малера, заключен в названии. Это большое адажио с голосом, полчаса изъязвленных позднеромантических красот, вещь интровертная и меланхоличная до крайности. Оттуда, из текста китайского поэта Ван Вэя, взято и название спектакля. В последних зальцбургских работах — «Милосердии Тита», «Идоменее», «Игроке» — Селларс предпочитал не всегда уместный социально-обличительный тон. С какими инструментами матерый постановщик подойдет к столь непохожей лирике Малера и Шёнберга, какой сценический ключ найдет для двух прим, Аушрине Стундите и Вибке Лемкуль — интрига. В команде Селларса его давние соратники: дирижер Эса-Пекка Салонен, художник Георгий «Жорж» Цыпин, драматург Антонио Куэнка Руис, знакомые российской публике по работе над пермской «Королевой индейцев».

«Три сестры»
8–24 августа

Композитор Петер Этвёш умер год назад, едва отметив 80-летие. Он был учеником и восприемником послевоенных авангардистов, руководил главным европейским коллективом новой музыки, Ensemble Intercontemporain, а свой личный авангард сделал мягким и ностальгическим. Тон задали «Три сестры», сочинение 1997 года — первая опера Этвёша и, как писали о ней музыковеды, «последняя значительная опера ХХ века». Пьеса Чехова разъята на отдельные реплики, события трижды прокручиваются с точек зрения сестер и брата Прозоровых, на камерный инструментальный ансамбль в яме наваливается из-за сцены невидимый большой оркестр. Чеховская интонация режет еще больнее — никто никого не слышит и все лишь друг с другом прощаются.

«Трех сестер» ставят чаще других современных опер, они долетали и до России: три сезона их показывала екатеринбургская Урал Опера, но в авторской переработке для женских голосов. Зальцбург обращается к оригиналу, где партии сестер отданы контратенорам. Печальные андрогинные голоса воспаряют над бытом, где «только едят, пьют, спят, потом умирают», и призрачно колеблются от первой фразы «Музыка играет так бодро» до последней «Не свисти, Маша!». Дебютируют молодые звезды, снискавшие первую славу в барочном репертуаре — совсем юный Деннис Орельяна, Кэмерон Шахбази и Арье Нуссбаум Коэн.

«Четыре новых работы»
9–13 августа

Хореограф Люсинда Чайлдс делала авангардное искусство по ту сторону Атлантики. Одной из главных ее работ стал легендарный «Эйнштейн на пляже» с Филипом Глассом и Робертом Уилсоном. Все трое исповедуют радикальный минимализм, и танцевальные композиции Чайлдс схожи по структуре с репетитивной музыкой Гласса: одна комбинация-ячейка повторяется множество раз, перемежается с другими, передается разным танцовщикам в разных ракурсах, и эта лента может ехать потенциально бесконечно. Лексикон — облегченный и несколько схематизированный классический танец — до сих пор смотрится удивительно свежо.

Несмотря на свои лета, царица американского танца постмодерн не думает почивать на лаврах. В Зальцбург приезжает программа, названная просто и вызывающе — «Четыре новые работы». Снова звучит Филип Гласс, с ним Бах и модная исландская композитор Хильдур Гуднадоуттир, прославленная саундтреками к «Тар» и последним фильмам о Джокере. Одна из четырех премьер — Geranium ’64, переработка раннего соло Чайлдс, в котором хореограф и теперь выступит сама. Музыкальный момент: к фортепиано выходит большой специалист по музыке Гласса и сам знатный минималист Антон Батагов.

Концертная программа

16 сетов построены по принципу «утонуть в музыке». Один из циклов посвящен столетию со дня рождения Пьера Булеза, стоявшего в авангарде послевоенного авангарда. Полвека со дня смерти Шостаковича — повод для другой серии: Евгений Кисин, Юлианна Авдеева, разумеется, Теодор Курентзис с оркестром Utopia и Венские филармоники. У последних, по традиции, в Зальцбурге собственный абонемент; в программах, кроме прочего, редкая Вторая симфония Вайнберга. Также в рубрике Guest Orchestras — выдающиеся ансамбли старинной музыки Le Concert des Nations Жорди Саваля и Les Musiciens du Prince Джанлуки Капуано, Берлинский филармонический с Кириллом Петренко и амстердамский Концертгебау с Клаусом Мякеля — весь цвет, что и говорить.

Главная концертная программа называется «Духовная увертюра»: в ней Бах соседствует с Чайковским, ренессансный гений Джезуальдо — с нашим современником Никодиевичем (в России его много слушали благодаря Курентзису), но особое внимание нужно обратить на репертуарные редкости из минувшего века. «Царю Эдипу» Стравинского отвечает оперная драма о другом правителе — «Макбет» Сальваторе Шаррино. Скрипачка Патриция Копачинская и пианист (по совместительству — художественный руководитель фестиваля) Маркус Хинтерхойзер готовят огонь-программу с говорящим названием Musica dolorosa: «скорбная» или «болезненная» музыка — это Уствольская, Васкс, Мансурян. Наконец, в пьесе Луиджи Ноно «Ио, фрагмент “Прометея”» звучит негласный девиз нынешнего фестиваля и заклинание 2025 года: «Умоляю, успокойте это несчастье жизни».