Телевидение — это особый тип повествования, особые взаимоотношения с категорией времени. Телесериал (если это не минисериал с заранее определенной продолжительностью) потенциально бесконечен. К смерти его приговаривают не столько сценаристы, исчерпавшие возможности сюжета, сколько зрители, заскучавшие (по не всегда уважительным причинам) и обрушившие рейтинги. «Бесконечность» — это всего лишь техническая, формальная характеристика. Но с другой стороны — еще и повод для философских спекуляций, и неплохой. Сериал все длится и длится, авторы потихоньку выдыхаются, а значит и история может измениться самым радикальным образом, ведь сценаристам надоели одни герои, зато полюбились другие: «жизнь непредсказуема» и даже «пути Господни неисповедимы», — могут сделать вывод зрители (а всего-то дело было, допустим, в том, что студии нужно было заткнуть дыру в соответствующем формате и старое шоу продлили за неимением нового). Одних актеров заменяют другими — и вот уже хорошо знакомый персонаж имеет мало общего с собой прежним: «а что мы, собственно, знаем о тех, кого любим?» — задумываются зрители, «как катастрофически может поменяться человек в течение жизни!». И многозначительно вздыхают. Так это работает. К этому привыкли.

Но иногда игры со временем могут выйти на совершенно новый уровень. Когда непрерывность повествования нарушена, произошел обрыв сюжета, но безумный клиффхангер в финале намекнул на возможное последующее развитие. Можно просто взять и продолжить в новом сезоне. А можно включить само это зрительское ожидание в процесс, сделав его частью произведения. Вспомним, как мучилась публика, упражняясь в остроумии на тему «как же он выжил» после падения с крыши в британском «Шерлоке» (и игры с фанатскими ожиданиями стали частью сюжета). Недостижимую планку установил, разумеется, Дэвид Линч, кто же еще: он пообещал, что специальный агент Купер выйдет из Черного вигвама через двадцать пять лет — и через двадцать пять лет после окончания второго сезона «Твин Пикс» вышел третий. И агент Купер появился. Ваше личное время сделалось частью телевизионного нарратива.

Однако британцы на то и владеют искусством терпеливо «подстригать газон триста лет», чтобы и в этом случае придумать решение и достаточно простое, ненавязчивое (без фантастических линчевских роскошеств), и исключительно впечатляющее. Какая самая очевидная «игра со временем» доступна и понятна каждому зрителю? Каждый знает, что человек со временем взрослеет и стареет, и бывает, что для ощущения «обыкновенного чуда» достаточно восклицания «как же ты вырос!» — по адресу вчерашнего очаровательного ребенка. Дважды за последнее время это неожиданное (как в жизни) взросление превращалось в телевизионный трюк — причем такой, от которого холод идет по спине. В мегапопулярном британском детективном сериале «По долгу службы» одна из линий сквозного сюжета рассказывала о том, как организованная преступность расчетливо внедряет в полицию своих людей, посылая в соответствующие учебные заведения своих ставленников еще совсем юными. Они будут до поры «спящими агентами». А потом их «разбудят». В одном из первых сезонов в эпизодической роли маленького жестокого хулигана, «шестерки» в одной из банд, появился мальчик, по виду — натуральный беспризорник, настоящее дитя улиц (так играть детей не учат даже в Англии). В пылу погони за разгадками этой исключительно насыщенной истории зрители о нем подзабыли, конечно. А зря — потому что в предпоследнем сезоне этот герой появился вновь: только теперь уже взрослым юношей, облаченным в щеголеватую форму курсанта британской полиции. Тот же самый актер. Просто он вырос. Жизнь проделывает подобные трюки надежнее любых фокусников.

Финала сериала Салли Уэйнрайт «Счастливая долина» ждали семь лет — именно на такой срок растянулся перерыв между вторым и третьим сезонами. Первые сезоны в сюжете тихо тикала бомба: здесь уже не маргинальный (как в «По долгу службы»), а что ни на есть центральный персонаж — маленький десятилетний мальчик Райан — заставлял не на шутку опасаться своего взросления. Но Райан (вместе с актером, его игравшим) вырос — и взрыв оказался неминуем. Семь лет между сезонами (когда в реальности для сериала все складывалось не очень хорошо, и третьего сезона могло и не быть) оказались ретроспективно включены в сюжет. Вот вы где-то были все эти годы, и не подозревали, что все это время в маленьком городке Западного Йоркшира в доме своей бабушки тихонько подрастал Райан. Забыли о нем — что ж, пеняйте на себя.

Райан — милый, смышленый — всегда был потенциальной угрозой. Мама Райана покончила с собой, не пережив изнасилования и издевательств. А папа Райана и был тем самым насильником. А еще психопатом, манипулятором, садистом, нарциссом, бестрепетным, крайне жестоким и эффективным убийцей, начисто лишенным эмпатии, обозленным на весь мир, но особенно на ту женщину, которую считал причиной всех своих бед — на ту самую бабушку Райана. Для которой после страшной гибели дочери внук стал смыслом жизни, спасением, вызовом — и да, угрозой. Потому что неугомонность и внезапные вспышки гнева у десятилетнего мальчика слишком ярко напоминали о его отце. В Западном Йоркшире с наследственностью не шутят. Вырастет ли сын похожим на отца, или — того хуже — повторит путь отца? Для бабушки это вопрос не только ежедневной заботы, любви и тревоги, но и непрестанной борьбы: и с самим Райаном, и с его отцом Томми Ли Ройсом, который вознамерился предъявить свои права на сына самым бесчеловечным, как обычно, образом, и с немногочисленными друзьями и домочадцами, которые либо не понимают, как она вообще растит «это отродье», либо напротив, безответственно склонны уповать на лучшее, уверенные, что добро победит. Неизвестно как, но обязательно. Потому что так уж заведено, так учит христианская мораль, да и вообще тревожиться вредно. Но бабушка Кэтрин не склонна к благодушию. Потому что знает, что для того, чтобы добро победило — да даже просто для того, чтобы у добра был хотя бы крохотный шанс (на большее претендовать было бы попросту инфантильно) — придется уничтожить зло. Кэтрин Кейвуд, бывший детектив, а ныне сержант полиции Западного Йоркшира, твердо знает, что зло — чистое, беспримесное зло — существует. (Томми Ли Ройс, сыгранный неотразимым Джеймсом Нортоном — бывшим кэмбриджским студентом-богословом в реальной жизни и Андреем Болконским на телеэкране — играет попросту дьявола во всей его славе, но без романтических атрибутов. Выдающаяся роль).

Самое значительное, а иногда и попросту невероятное, что есть в «Счастливой долине», — это характер Кэтрин Кейвуд, сыгранной замечательной британской актрисой Сарой Ланкашир. В «Счастливой долине» происходит все, что положено среднему полицейскому триллеру (убийства, бандитские разборки, торговля людьми, побег из-под стражи в здании суда, наркоторговля, изнасилования, не говоря уже о банальном мордобое), но главное — это не дела, которые расследует Кэтрин, а сама Кэтрин. Не героиня существует для того, чтобы раскрывать преступления (пусть даже очень яркие в этом весьма напряженном повествовании), а преступления изобретены Салли Уэйнрайт для того, чтобы раскрыть героиню.

Уэйнрайт познакомилась со своей главной актрисой, работая над сериалом «Последнее танго в Галифаксе» — про семидесятилетних старичков, которые, прожив жизнь, решили воссоединиться со своей первой любовью. Сара Ланкашир играла там дочь одну из «равноуважаемых семей», утонченную леди, директора частной школы. Казалось бы, между этой респектабельной и своенравной дамой и выходящим на пенсию, потрепанным жизнью сержантом полиции — пропасть. Но острота зрения никогда не подводила Салли Уэйнрайт, и «Счастливую долину» она написала специально в расчете на Сару Ланкашир. Потому что суть героини — в ее взгляде на жизнь (а убийства это или школьные разборки — третьестепенно). Британская культурная традиция бесконечно разнообразна в своих попытках воспеть настоящий здравый смысл — но в случае с Кэтрин Кейвуд Ланкашир ей удалось достичь каких-то немыслимых высот. У Кэтрин выцветший, усталый, твердый, бестрепетный взгляд человека много повидавшего, и утратившего не способность удивляться (все-таки человеческая подлость и глупость неисчерпаемы), но способность не понимать. Она знает, как устроен мир, — даже если ее «глобус» ограничивается Западным Йоркширом. Роскошь иллюзий — любых — ей недоступна. Коллеги и родственники могут продолжать упорствовать в своей безответственной сентиментальности — Кэтрин стоически сносит очередное предательство, продолжая бороться с персонифицированным злом. В самом что ни на есть реальном времени — ощущение реальности (событий, характера и актуальности взгляда на жизнь), достоверности акцентирована той самой игрой со временем и подрастающим внуком.

Главное оружие Кэтрин — не полицейский пистолет и даже не дедукция (хотя смекалки и опыта ей не занимать), а бритва Оккама. Не умножайте надежды без необходимости. Так «Счастливая долина» становится многообещающей сказкой про Красную шапочку, где Волк на полянке в лесу встретился лично с Бабушкой. И по какой бы дорожке — длинной или короткой — он не побежал, в конце он снова встретит Бабушку, превратившуюся в охотника. Хорошая сказка, современная. Как раз такая, которую взрослые феминистки могут рассказывать на ночь маленьким.