«Чики» прогремели. Про них написали все, их посмотрели все — даже те, кто сто лет жил бы долго и счастливо без истории о том, как лучшие подруги одиноких дальнобойщиков, проститутки с южной трассы, прокладывают себе дорогу в светлое будущее. Для того чтобы локальная премьера на канале more.tv стала главным экранным продуктом коронавирусного лета, должны были совпасть сразу несколько факторов. «Чики» встали на точку, когда потенциальные хиты сериального сезона неожиданно оборвались — серии примерно на седьмой (в связи с карантином сериальное производство прекратилось). Они появились почти синхронно с такими приятными, по идее раскрепощающими и воодушевляющими событиями как «ослабление самоизоляции», Парад ко Дню Победы 24 июня и Голосование о Принятии Поправок в Конституцию (орфография Автора сохранена), а также одновременно с известием о том, что ЕС в ближайшее время не приветствует поездки россиян в страны Европы. Пожелание «слушать свои «Валенки»», кажется, давно не было столь актуальным.

Старинная шутка про «Шепетовку, о которую разбиваются волны Атлантического океана» вновь перестала быть смешной, а место условной «Шепетовки» в «Чиках» заняли городки солнечной Кабардино-Балкарии (там снимали). Южный провинциальный мирок — замкнутый, занятный, опасный, неласковый, и при этом живой в каждую минуту экранного времени. Было бы нелепо требовать от «Чик» документальной достоверности, вырванного «куска реальности», — в сериале с комедийными претензиями, сконструированном остроумно, отважно, хотя и без особых надежд на совершенство, создание эффектного мифа о южной России важнее поисков истины и прочих утомительных артхаусных штук. На экране солнце, много солнца, дети-бегущие-от-грозы со старыми покрышками вниз по склону, трава и вода, настоящие коровы, поля кукурузы, пушистые утята в нежном расфокусе, казацкие сабли и почти-совсем-довженковские яблоки, загорелая плоть молодых московских артисток и певучий акцент местных жительниц, цветастые платьишки и окровавленные свиные туши, советские ковры-самолеты на стенах и нарядный турецко-китайский текстиль. Тут каждое малое дитя — казак, и все арбузы — девочки.

Здесь можно жить. Это главное. Здесь тяжело зарабатывать (про закрытые заводы говорят еще в первой серии), нечему и незачем учиться (школа бессмысленна и беспощадна, учителя должны на доске написать трудное слово «гротеск»), «не с кем жить» (как было когда-то сформулировано в одной старой пьесе) — а все-таки жить можно, и не хуже других. Можно иногда даже кино снимать — и полицейская машина везет, подпрыгивая на ухабах, счастливого мента и молодую шалаву на выданье почти так же романтично, как какой-нибудь красный «Феррари» мчится по горному серпантину в иных широтах. Так уж случилось, что как раз в тот момент, когда все жалуются на невыносимость бытия (мягко говоря, не без причин), «Чики» утверждают полноту этого самого бытия, его не то что сносность, но даже и приятность. Конечно, на радостях там разливают «Советское шампанское», никакое другое, — но ведь холодненькое же! В жару-то! «Чики» существуют на этом парадоксе — витальности в условиях несвободы, полнокровия на фоне удушения. Казак-разбойник чуть что хватает за горло, другой душегуб тычет в лицо заряженным пистолетом, сутенеры прессуют, мошенники кидают, абреки делают свирепые лица, в школе хамят, в банке огрызаются, а дома просто ад — но четыре девицы уверенно идут к своей мечте: собственному фитнес-клубу, уголку рая под солнцем Сатаны.

В этом пестром, нарядном, столь же обаятельном, сколь и умозрительном пространстве четыре главные героини в исполнении Ирины Горбачевой, Ирины Носовой, Варвары Шмыковой и Алены Михайловой выглядят вполне убедительно (даром, что надежно смешаться с местным населением у них шансов нет). Подкупает — как и во всем сериале — прежде всего интонация. К слову, диалоги в «Чиках» хороши по-настоящему. Пришедшую в церковь Жанну (Ирина Горбачева) молодой батюшка (ее бывший одноклассник) спрашивает: «Жанна, а как ты в крещении зовешься?» — «Иоанна». — «Супер!» Этот точно услышанный лексический перепад бесценен, эклектика в режиссуре именно им оправдывается и благословляется.

Героини суровы, несентиментальны, добросердечны и сметливы — за каждой из них — своя драматичная история, у каждой — свои синяки и травмы, но в них нет ни отчаяния, ни особенной жалости к себе, только трезвая целеустремленность. Кто бы мог подумать, что стоицизм в современной России стоит искать на шоссе рядом с городом Прохладный?! Недолго думая, девушки резко меняют свою жизнь, бросают унизительное ремесло, и, насобирав денег, удивительно бодро готовятся «джентрифицировать» цветастое безумие вокруг с помощью головокружительно стильного фитнес-клуба «Афродита». Сами устраивают финансовые дела, сами делают ремонт, и кажется, что и впрямь, сними дурацкие коврики со стен, замажь нищету и убожество плотной краской в два слоя плюс штукатурка, и все, и хаос обернется гармонией, и в придорожной забегаловке с гордым именем «Колизей» можно будет петь под гитару про любовь и это даже будет иметь какой-то смысл. Внутри этой занятной иллюзии «Чики» примутся буксовать, терять темп и ритм, мельчить и тянуть время — оно и понятно, слишком уж все хорошо, совсем по-летнему как-то. Но и драматические перипетии, наметившиеся к финалу, не погубят главный ход: противостоять «выученной беспомощности» одних и звериной агрессии других в современной России может, судя по всему, только женщина, которая, наконец, решит, что теперь тут будет чисто.