Герой принимает решение, которое и станет основой сюжета: он пытается вписаться в систему. Стать своим среди чужих, среди тех, кого все ненавидят, среди «немцев». Его отвергают поначалу, чтобы принять в ближний круг (на должность пресс-атташе) только тогда, когда Эбергард окончательно выберет сторону: спасет средней крупности начальника, жестоко предав лучшего друга. И кровью даже не потребовалось расписываться — душа продана. Бывший интеллигент в одночасье становится натуральным шутом, клоуном у… все мы помним кого, согласно расхожей пелевинской цитате. Пальтишко на рыбьем меху, черная шапочка с «пумпоном», прыгающая походка, заискивающая манерка: вечные гнусавенькие «пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста!» и «спасибо» в том же ритме. Нелепое существо, гадкое, подлое. Несчастный, скучный злой шут. Кому есть дело до того, как обстоят дела у этого провинциального риголетто с дочкой (а дела плохи, дитя бунтует, выкидывая один за другим смертельные номера), что у него там с женами, с родителями, с друзьями, с совестью, с сердцем? «Какое сердце?!» — как говорилось в похожих случаях в великом кино. Порядочным людям — то есть зрителям — по идее должно быть наплевать. Делать протагонистом отрицательного персонажа всегда было рисковой затеей.