«Ну что, жиды, живы?» — спросил молодой боец, въехавший на танке в местечко Бершади, что в Винницкой области, превращенное во время войны в гетто. Эта история случилась 14 марта 1944 года. Рассказавший ее известный драматург и киносценарист Александр Гельман, которому было в 1944-м одиннадцать, признается, что «в тот момент слово “жид” мы восприняли как золотое, замечательное слово! Он сказал его так добродушно!».

Гельман — один из 60 героев выставки, его портрет сделала Ольга Изаксон. Он родился в 1933 году в Дюндюшанах, бессарабском местечке, откуда в начале войны евреев гнали пешим маршем в Бершадь. Пока шли много дней, умерли младший брат Велвеле, недавно родившийся — у мамы кончилось молоко — и бабушка Цюпа. Из большой семьи — 14 человек — выжил только Александр Исаакович с отцом.

Его портрет — один из первых на «аллее славы», в которую выставка преобразила музейный коридор. Прологом к ней служит инсталляция Хаима Сокола «Снегопад», открывшаяся одновременно с выставкой — черные птицы на выстроенных в музейном фойе стенах напоминают об опасности, белые, будто связанные из рваных простыней лестницы в небо указывают путь спасения. Ассоциации со снегом — видимо, от отца художника, в детстве чудом спасшегося в партизанском отряде: в его воспоминаниях об этом времени остались холод и зима.

Эта выставка подводит частичный итог долгого международного проекта, затеянного в 2019 году Риной Кастельнуово и ее мужем Джимом Холландером — фотожурналистов, много работавших на Ближнем Востоке. Мама Рины, Элеонора «Лонка» Насс, помнила войну ребенком — выжила в пяти концлагерях. Когда в 2018 году ее не стало, Рина с Джимом придумали этот документальный проект в ее честь, для того чтобы зафиксировать, сохранить в памяти и истории лица выживших и рассказы о чудесном спасении. Они предложили поучаствовать в нем коллегам, и за два с лишним года в The Lonka Project оказались задействованы 300 с лишним фотографов, включая членов агентства Magnum Алека Сота, Жиля Пересcа и Эли Рида и лауреатов World Press Photo Эда Каши и Джейн Эвелин Этвуд. Израильтяне, американцы, французы, британцы снимали большей частью в своих странах, в России к ним присоединились Егор Заика, Анна Шмитько, Ольга Изаксон и Мария Груздева, сделавшие портреты тех, кто пережил Катастрофу в бывшем СССР и сегодня живет в России.

Помимо Гельмана, их двое в этой компании — театральный режиссер Кама Гинкас, оказавшийся в Каунасском гетто в двухмесячном возрасте (семье удалось бежать — и прятались они до августа 1944-го в литовской семье), и родившийся в 1938-м под Винницей доктор-невролог Леонид (Лейзер) Крет, ребенком отправленный в пеший «марш смерти»: пятилетним он дошел до концлагеря в Николаевской области (где теперь, заметим, тоже страшно) — но выжил и победил.

Когда читаешь эти истории, понимаешь, что многим повезло — встретились те, кто рискнул спрятать, спасти у себя. Но и характеры у героев проекта будь здоров!

«Мой отец был лавочником, но он очень хорошо понимал, что происходит, и предвидел, что евреев будут истреблять. Каждый раз, когда раздавался стук в дверь, я прятался в буфете», — вспоминает Клод Лелуш, прославленный французский режиссер, оказавшийся в ряду этих героев совсем не благодаря профессиональным заслугам. От многих парижских детей, родившихся, как и он, накануне войны, будущего автора «Мужчины и женщины» отличало происхождение — из семьи алжирских евреев. Как ни странно, постоянная опасность быть пойманным, от которой маленький Лелуш спасался в кинотеатре, определила выбор будущей профессии. А когда ближе к концу войны семью поймали и депортировали, он спасся благодаря собственной находчивости: «Немецкий офицер попросил меня спустить штаны. Я сказал ему, что мне сделали обрезание, потому что я писал боком. И прочитал католическую молитву, которая спасла мне жизнь».

Неудивительно, что 84-летний Клод Лелуш, фигура публичная, охотно поделился своей историей с авторами проекта. И не он один — самый жизнеутверждающий из 60 портретов, которые мы тут видим, сделал Грег Уильямс в Лондоне, запечатлев на нем сэра Бен Хельфготт, 1929 года рождения. Приветствующий нас воздетыми к небу в победном жесте руками и открытой улыбкой, этот крепкий старик, в свое время в чемпион страны по тяжелой атлетике, представлял в 1956-м Соединенное Королевство на Олимпийских играх. Но родился он не в Британии, а в Польше, в десять лет попал в гетто города Петркув-Трыбунальски, а с 1942-го, когда начались депортации, работал на стекольную фабрику — по слухам, евреев, занятых на производствах для Третьего Рейха, не отправляли в лагерь. Про газовые камеры слышал, но не верил. Хозяин фабрики спас Бена, сказав немцам, что тот поляк. Потом, правда, он все равно отправился по маршруту Бухенвальд — Терезиенштадт, но и выжил, и был освобожден.

Один из этих «сервайверов» — Герман (Мано) Холленрайнер (родился в 1933 году в городе Хаген, Германия) не просто поделился воспоминаниями, но согласился позировать фотографу Хосе Хирибасу Марамбио в Освенциме, на фоне колючей проволоки и черепа с костями. Может быть, это его реванш: Мано — из немецких цыган, вместе с родителями и сестрой его перевели из Освенцима в Равенсбрюк, а оттуда в Заксенхаузен, где он единственный дожил до победы. Оставшихся же в Освенциме обитателей цыганской зоны в августе 1944 года сожгли в печах.

Понятно, что кураторы выставки — Анна-Патриция Кан, представляющая CLAIR Gallery by Kahn, Нина Гомиашвили и Лия Чечик из Еврейского музея — выбирали самые неординарные сюжеты. Рассказ Арона Бельского — младшего из четырех братьев Бельских, сколотивших вместе с соседями по Новогрудскому гетто знаменитый еврейский партизанский отряд, численность которого в какой-то момент достигла 1236 человек. Он жив, представьте, — только превратился в Белла, имел в Нью-Йорке компанию такси, а сейчас живет на покое во Флориде. Или история Хелены Брашатски, родившейся в 1942 году в Освенциме. Ее спас доктор, принимавший роды: завернул младенца в газеты, вынес из барака, прятал сколько мог всю семью в подвале. В 17 лет, уже в Израиле, Хелена встретила будущего мужа — араба, приняла ислам и имя Лейлы Джабарин. После этого она не только много лет не общалась с родными, но больше 50 лет не решалась детям и внукам рассказать правду.

Или история родившегося в 1939 году в Кракове Рышарда Горовица, племянника знаменитого джазмена Эдди Рознера: его семья работала в концлагере Плашов на фабрике Оскара Шиндлера, в 1944-м пятилетнего мальчика разлучили с отцом, высланным в Маутхаузен, а его отправили в Аушвиц одного, и он выжил, иммигрировал в США, стал известным фотографом. История Горовица и его краковского друга детства Романа Полански, тоже выжившего в гетто, кстати, запечатлена в кино с говорящим названием «Полански, Горовиц. Родной город» — они там сами все о себе рассказали.

А кто-то, как 96-летний Леон Каннер — еще один герой выставки — молчит до сих пор. Единственный из семьи, он дождался освобождения Берген-Бельзена и вместе с будущей женой уехал в Америку. Известен только его лагерный номер, красноречивее любых слов свидетельствующий о его истории. Когда-то этот номер заменил Леону имя — а теперь дал название выставке, пришедшейся настолько ко времени, что страшно об этом думать — не только говорить.