Редкая по плотности и насыщенности экспозиция — на двух этажах до 19 июля будут показывать работы более полусотни художников — это визуальный дневник того «чрезвычайного положения», которое нам не ввели, однако устроили. Пережитый, но не изжитый до конца страх перед эпидемией кажется теперь единственным, что по-настоящему роднит нас с миром, который весь разом, одномоментно включился в борьбу за жизнь. В том числе и поэтому логичным и даже необходимым выглядит в этой хронике карантина присутствие иностранных художников — в частности, кореянок Чинчжу Ли, чьи галлюцинации с цитатами из Босха и Брейгеля фактически открывают выставку, и Джан Ен Мин с триптихом на привычные для художницы темы столкновения природы и цивилизации, и японки Кейто Ямагути, чей сольный проект «Триумф» показал три года назад. Отдельное очарование этих произведений еще и в том, что они были сделаны в других странах в период тотальной изоляции — и в условиях почти намертво закрытых границ, тем не менее, были привезены в Москву.

Тут очень многое было создано прямо сейчас, не выходя из комнаты/мастерской.

Ироничные черно-белые пародии на новые ритуалы Алисы Йоффе, портреты врачей Айдан Салаховой, комиксы Владислава Кручинского, графика китайского художника Си Ло — все это совсем свежие работы, маркирующие первый из шести разделов выставки — «Анти/структуру». Он заставляет вспомнить самые первые и напряженные моменты эпидемии, когда нарушенный ритм жизни сам по себе продуцировал страхи — и никто и не думал нас от них спасать.

Было ровно наоборот. Введенная в столице система тотального распознавания лиц только провоцировала новые страхи, о чем напоминают собранные из арматуры «Видеокамеры» Константина Беньковича, который, к слову, только что, 30 июня, устроил новую акцию в Петербурге — прямо перед зданием Конституционного суда.

Пограничное состояние (раздел «Пограничный синдром») наступило, когда проявились симптомы легких форм неврастении и психических расстройств, неизбежные у людей, резко и против воли сменивших ритм жизни. За этот период отвечают упомянутые выше произведения корейских художниц, а с ними вместе фантазии Максима Ксуты, Антона Кузнецова, Евгении Вороновой.

Следующий этап начался, когда глаз запертого в четырех стенах художника привык к неизбежности, возникли новые «Ориентиры в пространстве» — и все научились исследовать происходящее вне дома, глядя изнутри. Что и отразили Слава ПТРК в новых запрещающих знаках пешего движения, Ульяна Подкорытова в своих лубках про героев нового времени и Павел Киселев в рельефах «Человек в коробке»: в каждой коробке/камере — как будто запертый Йозеф К.

Потом мы научились проводить конференции в «зуме», праздновать в нем дни рождения, учиться в нем и в нем же преподавать, начинать утро трансляциями опер из Met и засыпать под балеты NDT. Жизнь онлайн здесь озаглавлена мемом «Ваше время истекло» (видео Игоря Самолета, Альберта Солдатова, Дмитрия Венкова). Не путать с «Настоящим временем», построенном на дневниках карантина — их вели день за днем Александра Вертинская, Павел Отдельнов, Елизавета Федермессер и Александра Пастернак. Последняя писала вид, открывавшийся из окна в Сивцевом Вражке утром, днем, ночью… Наш собственный «Руанский собор».

Дневники карантина по сути заменили собой рассыпавшиеся планы на будущее (карточные домики на картине Ивана Лунгина). Вместо будущего вылезло прошлое — в виде непережитых воспоминаний о старой Москве. На холсте из последней серии, созданной Дубосарским и Виноградовым вместе, — вид из окна на Пушкинскую площадь, где рядом с конструктивистскими «Известиями» стоит пока Дом Фамусова, Пушкин — все еще через дорогу, а напротив вместо Пушкина — Страстной монастырь.

В «Чрезвычайном положении» обнаруживается много первых имен. На входе надо не пройти мимо совсем старого, 1998 года, видео «Желтый готовит, белый ест», созданного AES еще втроем. «Тихий час» Дубосарского и Виноградова тоже не новый — 2010–2012 годов, как и работы Александра Бродского, хотя они тут очень к месту. Завершает выставку совсем свежий цикл Дмитрия Гутова «Слепые. Вавилонская башня. Пасечники», а начинает только что законченная картина AES+F. И Айдан Салахова, попавшая в марте в больницу в Коммунарке, — корона не подтвердилась, просто летела из Италии, — спела мощную оду врачам.

Кому-то этот медицинский подход с настоящими декорациями — больничной койкой и аппаратом ИВЛ, с «выплывающими» из стен галереи лодками со спасателями (инсталляция Марии Сафроновой и Антона Кузнецова) может показаться слишком буквальным, что называется, в лоб, высказыванием. Но попробуйте посмотреть на это с другой стороны: катастрофа надвигалась стремительно, длилась бесконечно и до сих пор не кончилась. Мы все еще полны знаками и символами этого странного исторического момента, а время посттравматической рефлексии и отстраненного анализа еще не пришло.