Зима в этом году напоминает о своем существовании тактичным морозцем в феврале. Может, оно и к лучшему — не все же ходить под «сосулями» да по ледяным буеракам? Вместо этого куда забавнее посмотреть на зимушку-зиму в зеркальном кубе, отстроенном в Новой Голландии во дворе «Бутылки». До весны здесь гостит видеопанно «Уолдгейтский лес, зима, 2010» британского художника Дэвида Хокни, чьи гастроли подобны климатическому сдвигу — к нам привезли известную, недавнюю работу классика современного искусства.

Хокни столь велик и прекрасен, что сложно выделить среди его заслуг значимые в большей или меньшей степени. Он живописец, не спасовавший в бурные шестидесятые, когда живопись потеснили постмодернистские эксперименты. Он герой swinging London, покоривший Голливудские холмы, ставшие его второй родиной. Он арт-теоретик, рискнувший взять на себя роль нового Хогарта. И хотя по нынешним временам подобная амбиция подозрительно напоминает фарс, Хокни признан соотечественниками и международным художественным сообществом гуру contemporary art. Его прочат в самые дорогие художники наших дней, ведь Хокни побил рекорд продаж, установленный самим Джефом Кунсом (впрочем, в гонке за несметным количеством нулей не только эти две звезды примеряют майку лидера). Работы Хокни уже давно в коллекциях и на постоянных экспозициях Тейта, Метрополитен, МоМА, Центра Помпиду и других знаменитых музеев. Наконец, Хокни — один из самых искусных экспериментаторов с технологиями. Он изобретателен в печатной графике. В восьмидесятые он одним из первых стал работать с цветной фотокопировальной машиной. На недавних его выставках были показаны пейзажи, сделанные за последние годы на iPhone и iPad. Видео, которое можно увидеть в Новой Голландии, — эксперимент десятилетней давности.

Новая Голландия, пока шла реконструкция бывших складов для сушки корабельного леса, была местом, куда современное искусство наведывалось от случая к случаю, чтобы не отвлекать посетителей от целенаправленного отдыха. Она полюбилась всем за то, что здесь в любое время года можно хотя бы на час-другой забыть о России-матушке и ее суровых буднях. Детям на острове раздолье, взрослым — успокоение. Таких мест в Петербурге, а, может, и в стране, наперечет. Но, конечно, не за горами тот день, когда откроется после реконструкции первое здание бывших складов, и после этого начнет работу музей, начнутся выставочные проекты. Грядущие перемены предваряет тяжелая артиллерийская подготовка — ведь после звездного Хокни здесь можно будет показывать искусство на все вкусы, не опасаясь агрессивной реакции петербургской, на удивление консервативной публики.

В зеркальном павильоне нас ждет зимняя сказка. Вслед за девятью камерами, делящими экран на девять приставленных друг к другу квадратов, мы медленно движемся по проселочной дороге, которая проходит через небольшую рощу. Все в снегу: разлапистые деревья, убегающий за поворот путь, поле по обеим сторонам. В тенистых местах мы останавливаемся и видим, как камерам добавляют яркости. Открытка должна соответствовать стандартам. Впрочем, это зимнее путешествие, — вовсе не поп-артистская версия видео-арта, как можно было бы подумать, памятуя о том, что Хокни стоял у истоков британского поп-арта. Пейзаж смотрится как целое изображение, но не сходится по границам девяти квадратов. Картинка то распадается, то собирается в единый образ. Это длящееся без малого час зрелище, досмотреть которое до конца способен не каждый зашедший в зеркальный куб, возвращает нас к работам Хокни об оптике. Похожим образом художник размышлял о границах нашего зрительного восприятия и о превышающих наши возможности новейших визуальных технологиях в своих фотоколлажах и в картине «Большой Каньон», столь масштабной, что человеческий глаз не способен охватить ее взглядом.

Одновременно «Уолдгейтский лес» — это еще и отклик на видео-арт 2000-х. Финский фотограф Сантери Туори, известный как один из представителей «берлинской школы», как раз в эти годы работал над видеопанно, запечатлевшим красоты Аландских островов. Он снимал знакомые до детских припухших желез пейзажи, дорогие сердцу многих финнов. Уолдгейтский лес — места в Йоркшире, где Хокни вырос. Оба художника воспевают родные угодья. Также вспоминаются и монументальные видеофрески Билла Виолы. Хокни, подобно Виоле, строит комнату из видеоизображений размером во всю или почти во всю стену. Как работы Виолы и четырехчастная видеоинсталляция Туори, «Уолдгейтский лес» — фрагмент цикла. Во «Времена года» Хокни также входят «Весна», «Лето» и «Осень». Нам привезли четвертинку от целого пирога, что по здешним меркам, безусловно, совсем неплохо — ведь пока что в Новой Голландии современное искусство только приживается. Лучшее, надо думать, впереди. Пока же, раз у нас со снегом в этом сезоне не очень, можно полюбоваться на настоящую зиму в далеком и близком Йоркшире.