Год назад на ярмарке современного искусства Cosmoscow галерея XL выставила на продажу один из экспонатов «Закрытой рыбной выставки» Елагиной и Макаревича 1990 года — дебютный проект теперь уже прославленного дуэта концептуалистов, чьи работы хранятся в Третьяковке, Русском музее, Центре Помпиду и бог знает где еще. Он был впервые показан в музее «МАНИ» — «Московского Архива Нового Искусства», располагавшемся на подмосковной даче художника Николая Паниткова, впоследствии дополнялся и путешествовал за границей. Это была постмодернистская реконструкция настоящей «Закрытой выставки», прошедшей в астраханском Доме партактива в 1935 году.

Ни Игорь Макаревич, ни Елена Елагина не знали, как выглядела выставка в Астрахани, не знали и о самом факте ее проведения — пока в 1975 году Макаревич не нашел на помойке чей-то выброшенный архив. В архиве был каталог — без картинок, но с перечислением и подробным описанием работ, созданных столичными соцреалистами на тему рыбной промышленности. Вступительная статья была подписана Волго-Каспийским Госрыбтрестом. В 1989-м, когда родился творческий и семейный союз Елагиной-Макаревича, каталог пустили в дело.

Отсутствие репродукций освобождало фантазию, открывало поле неограниченных возможностей и позволяло, интерпретируя названия работ и отсылая к эпохе, создавать новые объекты, обыгрывающие советскую идеологию и прочее наше типическое. А на дворе стояли новые времена, одна шестая разваливалась вместе с железным занавесом, свобода проникала в страну вместе с искусством, уместность и своевременность аллюзий на новых западных классиков — Йозефа Бойса, Хаима Стейнбаха — не вызывала сомнений. Выставленная на Cosmoscow-2019 «Прорезь VI», к примеру, — щель, прорезанная в рыжей, противного оттенка медицинской клеенке, из которой вылезал красный как кровь искусственный мех, — была, разумеется, прямой цитатой из Лучо Фонтаны.

Теперь же, когда дуэт отмечает тридцатилетие совместной деятельности, и в Московском музее современного искусства уже 10 ноября откроется их юбилейная ретроспектива «Обратный отсчет», новая реконструкция — она будет работать до 22 ноября — стала оммажем уже им самим.

Идея двойной реконструкции — или, скорее, двойной провокации — принадлежит Яну Гинзбургу, в роли куратора выступил Дмитрий Хворостов. В материале объекты (в виде инсталляций, видео, документации акций и перформансов) воплотили их студенты и выпускники Института современного искусства «База», мастерской «Введение в research-based art». Семнадцать молодых художников (проект заявлен в параллельной программе VII Московской международной биеннале молодого искусства) создавали новые произведения, следуя названиям работ выставки-первоисточника и «археологическому» подходу Елагиной и Макаревича.

Арт-объектами тут выглядит даже экспликация. На этикетках в виде корабельного барометра вместо цифровой шкалы — слова: название работы-первоисточника, фото произведения 1990 года и автор — 2020-го. Никто не знает, как выглядела в 1935-м нарисованная тушью «Нефтянка». В 1990-м «Нефтянка, тушь», отсылающая и к горючему, и к месту добывания нефти, и к судам для ее транспортировки, представляла собой деревянный ящик-раму, а в нем — подвешенную за горлышко на веревке плоскую бутылку из-под коньяка «Каспий». Сегодня Анна Созинова создала метафору бутылки в виде гравированной стеклянной плиты.

«Убойная палатка, масло» Елагиной-Макаревича была фотографией палатки, установленной группой «Коллективные действия» (КД) в 1980 году во время акции «Н. Паниткову (Три темноты)». Первая «Убойная палатка» отсылала к месту убоя рыбы, последняя, Екатерины Герасименко, предъявила фотодокументации еще одной акции.

Участвовал в реальной акции КД черный подиум, который тут реконструировала Саша Мороз. Это новая интерпретация каталожного названия «У МРС», которое в 1990-м авторы превратили в «абсолютную аббревиатуру». И пока нынешние зрители гадали, что бы это значило, выяснилось, что МРС — всего лишь малый рыболовный сейнер, который, очевидно, и был в 1935 году изображен в туши.

Тогда, в традициях эпохи, на территории Оранжерейного рыбокомбината в Астрахани устроили пленэры для нескольких приглашенных художников, призванных воспеть рыбацкий труд, — Зои Куликовой, Александра Иванова и Вадима Меллина (у его внука Ян Гинзбург нашел образец тиражной графики, сделанной художником к выставке). Была еще художница Строганова — ни в пленэрах, ни в выставке она не участвовала, но когда из Астрахани экспозицию перевезли в Москву, ее работы были показаны в столице. Тогда и возникло название «Зарытая выставка» — ее не увидели нигде, кроме профильного наркомата.

Вскрыв очередной археологический пласт, классики-концептуалисты, конечно, не вернули в историю искусства имена художников, но как будто вставили букву вместо прочерка в слово, обозначающее художественный процесс. На вопрос, какая провокация показалась им с Игорем ярче, нынешняя или их собственная, Елена Елагина ответила: «Сейчас это круче, чем то, что устроили мы в 1990 году. Потому что время сейчас совсем не крутое, и выставка воспринимается как капля жизни». Как будто все продолжается.

Здесь можно увидеть стоп-кадры видеоэкскурсии Бакштейна 1990 года по выставке, распечатанные на пластике Кириллом Михайлиным и на 3D-принтере — Анастасией Пальчукевич.

Мой личный чемпион — Сергей Дорохов, автор «Осетров». Поскольку в 1935-м пройти мимо осетрины не смог никто из художников, групповой портрет осетра, белуги и пары стерлядей, упакованных в резную раму как в ящик, вполне отразил и недоступность роскоши, и ее материальную реальность, и воплощенную в рыбе мечту.