Фильмы Гая Ричи в России любят. Причина связана не только с тем, что в конце 90-х его дебютные «Карты, деньги, два ствола» выглядели вызывающе энергичными и освежающе хулиганскими (освежаться подобным образом с тех пор приходилось не раз, даже когда энергии ощутимо поубавилось. У всех нас). И не с тем, что в нашей стране снисходительно относятся к вечным дилетантам (хотя это факт, которого поздно стесняться). А, судя по всему, с тем, какую именно пустующую нишу фильмы британского забияки занимают в зрительских сердцах. Представьте себе на минуту, что перед «Операцией «Фортуна»» или тем же «Министерством неджентльменских дел» на экране возникнет, к примеру, потертый кораблик с надписью «Одесская киностудия», и склянки пробьют один раз: па-бам! Тогда все сходится.

Это малобюджетное (неважно, сколько денег режиссер на самом деле профукал) детское кино с драками и выстрелами. Для мальчишек и девчонок, которые готовили себя к пиратской карьере. Для тех, кто уже вырос, постарел и теперь на суше изображает моряка на одной ноге, тут полно ностальгии. Для тех же, кому кажется, что история кино началась с Тарантино, не нужно никакого реального прошлого опыта: они думают, что мизансцена, где бравый герой лупит злодея по кумполу, тот падает с глупой рожей, а наш красавчик весело смеется (прямая цитата из «Министерства неджентльменских дел»), — придумана специально для них, дабы отразить тонкие нюансы их глубинных психологических настроек. Последние фильмы Гая Ричи созданы для проката в формах, которых, кажется, больше нет. Для культпохода в сельский клуб всем пионерлагарем. Сначала марш в колонне по трое, звонкие речевки, потом — Джейсон Стэйтем пытается наморщить лоб («почему столько русских в соцсетях Стэйтема?» — удивляются непосвященные. Да потому что второй отряд строчит комменты вместо тихого часа). Хорошо также показывать «Рок-н-ролльщика» или «Джентльменов» в летних кинотеатрах для отдыхающих семьями (да хоть и «Переводчика» — схема та же, просто исполнено с более кислой физиономией). Внимание рассеивается, помпезный любительский капустник на экране не выдерживает конкуренции с растаявшим мороженым. Фильмы Ричи — это ведь не авантюрное кино, комический экшен или как еще он атрибутирует собственный жанр. Потому что по-настоящему в этом жанре требовалась бы отточенность трюков, выстроенных в единую систему, а камера рвалась бы на абордаж, а не изображала сундук мертвеца. Но «по-настоящему» в последние годы умел делать только Гор Вербински, а сейчас и это уже недостоверно. Гай Ричи был относительно терпим, когда он слонялся по суше, обозревая плантации марихуаны (лучше всего — на ТВ). Но его понесло в море.

«Министерство неджентльменских дел» в основе своей содержит реальную историю об операции «Почтмейстер» — когда в 1942 году на испанском острове Фернандо-По отряд британских коммандос увел из-под носа нацистов несколько военных кораблей, снабжавших немецкие подводные лодки. Что в этом сюжете привлекло Гая Ричи? Очевидно — хитроумный обман и лихое ограбление, корабли, экзотический остров и удачное разрешение всей авантюры. Все то, что позволило ему с полным основанием использовать словосочетание «пираты-джентльмены» — ради чего все и затевалось. Режиссер в последнее время несколько одержим своей теорией об аристократии: «Есть джентльмены, если есть удача. А нет удачи — джентльменов нет!» Забавно, особенно если вспомнить, что главный британский военный фильм о военных моряках — «…в котором мы служим» Ноэля Кауарда и Дэвида Лина — был историей именно о гибели корабля. И каждый, от капитана до последнего матроса, был там джентльменом. Английский вклад в военный кинематограф составляют сюжеты о неудачниках, способных «идти от провала к провалу без потери энтузиазма» (иначе какими стоиками они были бы?!), и воспоминаниях о далеком доме, куда все они рано или поздно вернутся, живыми или мертвыми. Ничто из этого не вызывает любопытства у Гая Ричи. Он твердо стоит на стороне любых победителей. Может быть, в частности, поэтому проигрывает фильм за фильмом.

Для выполнения сверхсложной миссии британскому руководству во главе с Черчиллем (почти неузнаваемый Рори Киннир) требуется команда тех, кто не любит подчиняться приказам и вообще плохо себя ведет. «Грязная полудюжина» тайно выходит в море под шведским флагом. И неизбежно нарывается на немецкий патруль: маленький нацист неприятной наружности угрожающим голосом говорит гадости, пока солдаты обыскивают судно. На особенно опасный взмах пистолетом безоружный британский бородач вдруг начинает обаятельно хохотать в голос и передразнивать замухрышку-врага. Дескать, фриц, ты такой прикольный и серьезный, потеха. Несколько взмахов могучих кулаков — и немцы все передохли, а их корабль, маячивший на горизонте, взорвался. Не иначе, от досады. «Ах, что за чудная война!» — как восклицали в одном английском фильме, которого Гай Ричи, вероятно, тоже не смотрел.

Спору нет, современный кинематограф все еще не придумал чудовищ, перед которыми спасует Генри Супермен Ведьмак Кэвилл. Тем более, что в «Министерстве» он зарос бородой по самые брови, стало быть, настроен серьезно. Лучшая его сцена в фильме — сам момент найма, когда в чем-то уже успевший провиниться герой безнаказанно угощается адмиральским виски, сигарами, присваивает себе чужие зажигалки и вымогает у непосредственного начальника хорошее пальто. Он вообще оказался неравнодушен к чужой одежде — и первое, что сделал, сойдя на сушу, — присвоил себе нацистскую шинель и фуражку, Хьюго Босс, все-таки. Фуражка сидела на буйной шевелюре, как птенчик в гнезде, — и это без преувеличения самый яркий из всех образов фильма. Хотя режиссер почти наверняка гордился и бесперебойно стреляющим по фашистам из лука (!) гигантским датчанином (Алан Ритчсон), и нацепившем тогу Цезаря главным нацистом (Тиль Швайгер), и красивой артисткой Эйсой Гонсалес в красивом платье. Ну и взрывами, само собой. Да и вечеринка (та самая, новогодняя, на которую собрались все солдаты и офицеры Фернандо-По, оставив корабли почти без охраны) — удалась, хороший был ивент, всем в кадре было весело. В зале тоже был повод для веселья, но скромнее: красотка Гонсалес премило поет зонг Мэкки-Ножа из «Трехгрошовой оперы» Брехта-Вайля, натурально, сводя нацистов с ума, никак не меньше, поскольку иначе они бы вспомнили, что и «Трехгрошовая», и сам Брехт в Германии давно запрещены. С другой стороны, нацистский Цезарь и сам не промах, и выдает финальную реплику из «Касабланки» почти за год до выхода фильма. Иногда лучше взрывать, чем говорить.

Завершив очередной свой анекдот Черчиллем, накрывающим столы в тюремной камере, Гай Ричи принялся показывать фотографии реальных участников операции «Почтмейстер», сообщая о них некоторые биографические сведения. Если режиссер тем самым намеревался намекнуть, что его разноцветные веселые картинки имеет к людям на черно-белых фото какое-то отношение, то его наивность поистине безбрежна. Чего вроде бы не предполагалось в авторе, придумавшем схему обогащения аристократов за счет плантаций марихуаны. А ведь Гай Ричи еще не все узнал про Фернандо-По, где, как известно самым преданным его зрителям, «гуляет Гиппо-по по широкой Лимпопо». Хотя, кажется, как раз к такого рода знанию он уже морально готов.